Чужой среди своих
Шрифт:
Товарищу Зиме его слова явно не понравились, и я его понимал, так как слова москвича прозвучали, скорее всего, как приказ, чем как просьба.
– Идите, Звягинцев.
Я вышел.
"Вот только почему предатель? Не понимаю логики".
На следующий день была намечена засада на дороге. Продуктов катастрофически не хватало, и мы пытались, таким образом,
Машина должна быть с продовольствием, а оказалось, что везли связистов. Причем те, не только отказались сдаваться, а даже стали отстреливаться. Мы, с одной стороны дороги, а фрицы залегли с другой стороны, в канаве. Еще большей неожиданностью для нас стали две гранаты, довольно метко брошенные немецким солдатом. Я и Володя Богатырев получили осколочные ранения. Немцев мы все равно добили, вот только кроме телефонных аппаратов, кабеля и инструмента, мы больше ничего не нашли. После того, как из нас вытащили осколки, Богатырев отказался лежать в госпитале, а я остался. Сначала болтал с Аней, потом пришла Наташа, поинтересовалась моим здоровьем и сразу ушла. После ее ухода я вопросительно посмотрел на Аню, но та сделала вид, что ничего не поняла и все просто отлично. Спустя пару часов, ко мне пришел Стукашенко. Я с удивлением посмотрел на ГБэшника.
– Как здоровье, Костя?
– Нормально. А вы чего пришли?
– А просто так зайти я уже не могу?
– вопросом на вопрос ответил он мне, при этом хитро улыбаясь.
– Можете, но не заходите, а сейчас пришли.
– Ладно. Расскажу тебе то, что все скоро узнают. К нам этой ночью прилетает самолет из Москвы, - он, если и ожидал какой-то моей реакции на свое сообщение, но так и не дождался, так как даже Митяю было ясно, что он заберет чекистов и их пленника.
– Вижу, тебя не удивило мое сообщение. Ну, это мы сейчас поправим. Ты тоже летишь в Москву.
Я приподнялся на топчане.
– Я?! В Москву?! Зачем?!
– Ишь, ты! Удивился!
– развеселился заместитель по разведке.
– Глаза вон какие! А я думал, тебя ничем не проймешь!
– Вы так и не сказали, почему меня
– Да я и сам не знаю, парень.
– Как так?
– А вот так, - теперь уже сердито заявил товарищ Стук.
– Нас не соизволили поставить в известность. Единственное, что могу предположить, за тебя просили товарищи из Москвы. Скажи честно, ты с ними по этому поводу не говорил?
– Нет. Не говорил.
– Верю, так как хорошо тебя знаю, Костя. Вот тебе еще одна новость. С тобой в Москву улетает наша радистка.
– Наташа? Почему?
– Ты же парень догадливый, Звягинцев! Не разочаровывай меня!
"Так вот почему ко мне приходила Наташа, но ничего не рассказала. Так она беременна!".
– Понял.
– Вижу, что понял. К нам летит новый радист. Гм. Я вот о чем с тобой еще хотел поговорить....
– я с интересом смотрел на смущение Стукашенко. Всегда уверенный в себе командир, а тут чего-то замялся.
– Твой,... разлад с командиром должен остаться здесь. Ты меня понимаешь, Звягинцев?
– Девушки вам рассказали?
– спросил я, в ответ он кивнул головой.
– Не волнуйтесь по этому поводу, товарищ командир.
– Это я и хотел от тебя услышать. Все, Костя, я пошел, - заместитель командира отряда встал и пошел к выходу.
"Лечу в Москву, значит к высокому начальству поближе. И если затаил обиду, то могу там донос на командира отряда накатать. Вот уж...".
После его ухода, я подумал о системе доносов, получивших широкое развитие в стране Советов. Одна фраза Генриха Ягоды, в свою бытность генерального комиссара государственной безопасности, чего стоит: "Мы можем сделать сексотом кого угодно и, в частности, людей, совершенно враждебных Советской власти". Заместитель командира отряда не хотел, чтобы сместили командира отряда, так как если его уберут, то, скорее всего, назначат нового человека из Москвы. Неизвестно кто приедет, и какие порядки заведет в отряде, а тут хоть и плохенький, зато свой, знаешь, что от него можно ожидать.