Чужой земли мы не хотим ни пяди! Мог ли Сталин предотвратить Вторую мировую войну?

Павлов Леонид

Понятно, что Литвинов кем угодно слыть мог только с высочайшего соизволения. В мире бушевал экономический кризис, богатые промышленно развитые страны задыхались от переизбытка продукции, а Советский Союз невероятно высокими темпами осуществлял индустриализацию, строил заводы, фабрики, электростанции, нуждался в промышленном оборудовании, которое сам пока делать не умел, и был, поэтому, бездонным рынком сбыта. Сталину было выгодно заигрывать со странами Европы и США, вот потому им «лояльного либерала» и подсунули. Приход на место Литвинова консерватора и ястреба Молотова ничего хорошего миру не сулил.

Вторым обстоятельством было то, что Максим Максимович Литвинов, урожденный Меер-Генох Моисеевич Валлах, по национальности был еврей. В Европе только в Германии с ее звериным антисемитизмом

дотошно выясняли, какой национальности человек представляет государство, с которым предстоит вести переговоры, разве что в штаны свой нос не засовывали. (Назначение Сурица в 1934 году полпредом в Берлин там расценили как издевательство, и контактов с ним избегали, потому Сталин в 1937 году и убрал его от греха подальше в Париж). Считалось, что Гитлер никогда не сядет за стол переговоров с евреем. Поэтому отстранение еврея Литвинова и назначение дважды русского Скрябина-Молотова могло означать, что интерес Кремля к сотрудничеству с демократическими странами иссяк и готовится кардинальная смена внешнеполитических приоритетов, среди которых поиск путей сближения с Германией. Во всем мире замену Литвинова на Молотова поняли правильно и также сочли ее недобрым знаком.

Иностранная печать активно и подробно комментировала перестановки в Совете Народных Комиссаров, однако советская пресса почему-то обошла эти комментарии вниманием, ничего не сообщив своим читателям.

3 мая Бонне через посла в Лондоне Шарля Корбена передал Галифаксу меморандум с ответами на возражения правительства Англии. Бонне вновь настаивал на том, чтобы англичане приняли его проект. Бонне приводил положительные отзывы французского генштаба и заверял англичан, что его проект благоприятно встречен в Кремле. Галифакс хотя окончательного ответа и не дал, но было понятно, что он клонит к отказу. Мотивировка отказа состояла в том, что, что тройственное соглашение с участием Советского Союза даже в том урезанном виде, в каком его предлагает Бонне, способно вызвать и усилить осложнения в Европе. Галифакс по-прежнему отстаивал свое предложение ограничиться лишь «параллельными» акциями путем подписания односторонних деклараций. По данным Корбена, сам Галифакс колеблется, и склонен был бы пойти на соглашение с Россией, но этому активно противостоит Чемберлен, которого столь же активно поддерживают Саймон и министр внутренних дел Сэмюэль Хор³²⁹.

4 мая Иден, все еще не потерявший большого влияния в политических и правительственных кругах Англии, выступил с речью в Лимингтоне (графство Варвик»). Касаясь внешней политики английского правительства, Иден заявил, что обстоятельства заставляют Уайтхолл вернуться к политике коллективной безопасности, ибо другого выбора для обеспечения мира нет. Эта политика должна проводиться со всей решительностью и уверенностью. Для каждого ясно, что речь Гитлера, произнесенная им на прошлой неделе в рейхстаге, не внесла никаких изменений в международную обстановку. (Более чем странное заявление: мало того, что Гитлер разорвал два очень важных международных договора, он, по сути дела, дал понять всему миру, что это не последние договоры, которые он денонсирует, что его подпись под документом ничего не стоит, и что нужно готовиться к худшему. – Л.П.).

Иден напомнил, что еще год назад он заявил о необоснованности проявленного в то время оптимизма относительно международного положения. Мое заявление, сказал Иден, было основано на глубоком убеждении в том, что Германия и Италия преследуют главным образом стратегические цели и что любой шаг, сделанный ими, направлен к выполнению тщательно разработанных планов, предусматривающих именно такие цели. В заключение Иден призвал к установлению более тесного сотрудничества с Францией и с Советским Союзом³³⁰.

4 мая французский посол в Берлине Роббер Кулондр сказал Мерекалову, что немцы (особенно Риббентроп) до сих пор не верят в то, что Франция придет на помощь Польше в случае германской агрессии, и рассчитывают на повторение Мюнхена. Со своей стороны Кулондр уверял, что Франция немедленно вступит

в войну, как только сама Польша начнет сопротивляться. Франция настроена целиком против Германии, сам Даладье в бешенстве, понимая, что немцы в Мюнхене его обманули. Польша и Румыния ведут сейчас переговоры об обращении союзного договора в антигерманскую сторону. Кулондр сказал, что он обеспокоен предложением двусторонних пактов о ненападении, которое немцы сделали всем скандинавским и прибалтийским странам. Позиция Югославии его не беспокоит, он уверен, что в случае войны Югославия будет на стороне Франции. В германо-японских отношениях роли переменились. Сейчас Германия добивается военного союза, Япония же уклоняется.

Кулондр интересовался причинами ухода Литвинова, хотел выяснить, не означает ли смена наркома возможность отхода СССР от политики коллективной безопасности и от поддержки поляков, можно ли ее понять как неблагоприятный симптом для англо-франко-советских переговоров. Мерекалов уверял Кулондра, что уход Литвинова не связан с переговорами в Лондоне и Париже и сам по себе не вызовет перемены внешней политики. СССР. Наоборот, под более авторитетным руководством Молотова советская внешняя политика будет еще более эффективной и четкой, чем прежде³³¹.

4 мая Даладье уточнил общий смысл декларации, которую он огласит 11 мая в палате депутатов. Он подчеркнул, что позиция Франции, определенная в его речи от 29 марта, не изменялась и не изменится. Внешние события подтверждают очевидную необходимость бдительности и твердости. Даладье резко выступил против тенденциозных комментариев и неточной информации, имеющих своей целью извратить реальные факты и попытаться сломить решимость правительства или породить извне неуверенность. Сейчас есть только один вопрос: «Это вопрос о безопасности Франции, которая находится под угрозой, и вопрос о будущем цивилизации, которую огромное большинство людей всего мира решило защищать»³³².

5 мая Бек дал отрицательный ответ польского правительства на германский меморандум от 28 апреля о денонсации польско-германского пакта о ненападении. Правительство Польши подчеркивало, что односторонние требования Берлина не отвечают духу польско-германской декларации 1934 года, и противоречат интересам Польши. Варшава не согласилась и с такой интерпретацией польско-германской декларации 1934 года, которая равносильна отказу Польши от права заключать политические пакты с третьими государствами, т. е. равносильна отречению от независимой внешней политики. Правительство Польши считает несостоятельными все упреки в противоречиях, которые, якобы, есть между польско-английским пактом о взаимных гарантиях и польско-германской декларацией 1934 года. В меморандуме польского правительства говорилось, что, упрекая Варшаву в принятии ею на себя обязательств гарантии независимости Англии и расценивая это как расторжение Польшей декларации 1934 года, германское правительство обходит молчанием собственные обязательства по отношению к Италии, о которых говорил Гитлер 30 января. Особенно это касается обязательств Германии в отношении Словакии, содержащихся в договорах от 18 и 23 марта 1939 года, в отношении размещения военных гарнизонов в Западной Словакии, которые были направлены прежде всего против Польши.

В своем меморандуме Варшава подчеркнула, что у германского правительства не было никаких оснований к односторонней денонсации декларации 1934 года, подписанной на 10 лет. Декларация не содержала оговорки об эвентуальном аннулировании ее в течение этого периода. Варшава заявила, что, хотя она не разделяет взглядов германского правительства, будто договор 1934 года был нарушен Польшей, она готова урегулировать возникшие вопросы на основе добрососедских отношений и с учетом своих принципиальных замечаний, содержащихся в настоящем меморандуме. Бек отклонил все претензии Германии на Данциг, сказав, что иначе Польша потеряет выход к Балтике. В заключение Бек указал, что Польша не будет добиваться мира «любой ценой»³³³.