Чья-то любимая
Шрифт:
Я оставила их в машине. Они выпивали и болтали о возможности написать сценарий о нашем предстоящем веселом приключении. Я пошла повидать Джо. Он сидел у себя на крыльце, держа в руках карточки по скачкам. Джо смотрел телевизор и потягивал мартини.
– С меня хватит! – сказала я. – Я устала от этого твоего пустого сидения; у нас никак не получается ни разговора, ни дела. Поехали-ка, посмотрим на мир!
– Конкретно, на какую же его часть? – с улыбкой спросил Джо.
– На Техас, – сказала я. – Мы собираемся украсть мой фильм, положить его в «кадиллак» Эльмо, а потом отправиться в Техас, в одно место под названием Рио-Чикпея. У тебя такая апатия, что ты можешь устоять даже против
– Конечно же, не могу! – сказал он, и нажал кнопку на дистанционном пульте, чтобы выключить телевизор. – С тобой и с этими техасцами я поеду куда угодно, даже в Техас, хотя воспоминания о нем у меня весьма горькие.
Я думаю, Джо так же обрадовался возможности уехать, как радовались этому все мы. Глаза у Джо немножко ожили. Он принес огромный сосуд для смешивания мартини, дорожную сумку и, не понятно почему, зеленое пальто.
– Для прохладных ночей в пустыне, – произнес Джо в стиле старых мелодрам.
Наша дурацкая затея оказалась до абсурдного простой, и настолько легкой, что мы чуть было в ней не разочаровались. Фильм про кражу другого фильма можно было бы сделать и сложным и веселым. Но кража моего собственного фильма оказалась делом очень простым; в этом даже не было ничего особенно забавного. Джо обоих полуночников знал хорошо, еще со старых времен. Он налил им в кофейные чашки немножко мартини. Разумеется, оба полуночника верили мне, словно я была сама Святая Дева Мария. Когда я сказала, что мне нужна часть моего фильма, они даже и не спросили, зачем мне это. Было бы трудно убедить их, что такая славная девочка, как я, просто затеяла дурацкую аферу. Сейчас Эльмо и Джо сидели и вспоминали мелких артисточек, в которых когда-то были влюблены. А мы с Винфильдом прошли на студию и выкрали несколько роликов отснятой пленки. Эльмо настоял на том, чтобы за рулем сидел именно он, и выходить из машины отказался.
Кончилось тем, что мы украли звуковую дорожку и три или четыре ролика пленки. Этого было достаточно, чтобы получилась страшная путаница. Джо и полуночники сидели под звездами и готовили мартини. Наверняка, мои полуночники решили, что я краду фильм для монтажной. Они даже предложили мне помочь его донести, но я им не позволила. Единственное, что вызывало у меня чувство вины, это тревога за то, что они из-за меня могут нарваться на большие неприятности.
У Джо мои тревоги вызвали только насмешку.
– Я этих мужиков знаю, – сказал он. – Изобретательности им не занимать. И если уж какое-нибудь дерьмо на них нападет, они с три короба наврут, но от всего отвертятся.
По дороге к моему дому мы все молчали. Было очень странно, что мы и в самом деле совершили нечто незаконное, но ничего особенного из-за этого не чувствовали. До самого последнего момента все казалось просто шуткой, которая может и оборваться. А теперь все свершилось. И самое странное было сейчас в том, что я фактически не ощущала никакой мстительности по отношению к Шерри, ни кому-либо еще. Не было у меня и ощущения, что фильм этот – моя личная собственность и его надо защищать. Ведь еще до того, как мы кончили над ним работать, всякие чувства к нему у меня начисто пропали. Смерть Винкина и все мои беды с Оуэном на корню уничтожили то страстное ощущение соучастия, которое в других условиях непременно превалировало бы над всем остальным. И если бы мне пришлось сейчас отвечать на суде, почему я этот фильм украла, я бы даже и не знала, что ответить.
Но как только мы вырвались на шоссе и помчались по окраинам Лос-Анджелеса, потом за его пределы в сторону Сан-Бернардино и далее к пустыне, я сразу же впала в эйфорию. Наконец-то мы уже в дороге. У всех здорово поднялось настроение. За рулем сидел Эльмо. Его большая
А «кадиллак» тем временем несся по шоссе со скоростью не менее девяноста миль в час.
Когда сияние огней над Лос-Андлежесом скрылось за нами, я почувствовала, что засыпаю. Я забралась под зеленое пальто Джо и погрузилась в покой, так и не закрыв глаза. Мимо промелькнул дорожный знак на Риверсайд, и мне вспомнились все наши с Оуэном ночные приезды сюда. Но никакой боли эти воспоминания у меня не вызвали, совершенно никакой. Я замерзла, но никто из моих спутников, по-видимому, холода не чувствовал. Закрывать верх у машины мне не хотелось, потому что при открытом верхе я могла удобно лежать на кожаном сиденье и разглядывать звезды, похожие на крохотные точечки, разбросанные по всему небу. Меня очень удивляло, что мужчины могут вот так сразу позабыть все на свете, кроме бейсбола. Голоса у них были такие серьезные, так хорошо смодулированы, даже с каким-то научным оттенком. Время от времени Джо с любовью поглядывал на меня. Он был счастлив, очень-очень счастлив, потому что мы взяли его с собой, но голова его была целиком поглощена разговором. Так оно и должно было быть, иначе мне стало бы не по себе. Я прижалась к нему поплотнее, забилась в его пальто и заснула.
ГЛАВА 10
Я проснулась тепленькая, как поджаренный тост. Стоял серый рассвет. Вместо пальто Джо на меня была накинута дубленка Эльмо. В машине никого, кроме меня, не было, но мотор был выключен, а верх – поднят. И то, что мне было так тепло, объяснялось просто – работал обогреватель.
Я выглянула в окно и увидела всех своих трех спутников. Они выстроились в ряд у края очень пустой дороги и писали. Винфильд пил пиво даже писая. Поскольку стояли они ко мне спиной, я вдруг вспомнила трех знаменитых обезьянок. Потом Эльмо и Винфильд почти одновременно сделали такое забавное, чисто интуитивное движение, которое свойственно мужчинам, когда они снова втискиваются в брюки. Джо продолжал стоять. На полу у моих ног валялся пустой шейкер для мартини.
Эльмо заметил, что я за ними наблюдаю и засмущался. Они с Винфильдом стояли возле машины и дрожали от холода, пока к ним не подошел Джо. После чего все трое сели в машину.
– Ну ладно. Мы чуточку разгрузились перед завтраком, – сказал Эльмо.
Винфильд не произнес ни слова; очевидно, настроение у него сейчас было не самое веселое. Джо тоже выглядел далеко не прекрасно, хотя его положение было еще более двусмысленным, чем у Винфильда. А у Винфильда был такой вид, будто его сейчас будет тошнить несколько часов подряд.
– Доброе утро, – сказала я. – Где мы?
– Это Смурр, – ответил Винфильд.
– Не поняла, простите?
– Смурр, – повторил Винфильд. – Долбаный Смурр.
– С Винфильдом так рано разговаривать не стоит, – сказал Эльмо. – Только зря дыхание портить. У него мозги еще три или четыре часа работать не смогут.
– Наглое вранье, – изрек Винфильд. – Она меня спросила, где мы, и я ей ответил. И не моя вина, что она про Смурр в Аризоне ничего не знает.
– Выпустите-ка меня снова, – сказал Джо. – Мне не надо было бы сразу садиться в машину.