Чюрлёнис
Шрифт:
Лицо в вуали
«У нас под ногами,- вспоминает сестра Чюрлёниса Ядвига в литературной зарисовке «Летний день близ Райгардаса»,- насколько хватало глаз, раскинулась величественная долина, опоясанная фиолетовой полоской леса. Вся она была покрыта зеленым лугом, посередине извилистый ручей, берега которого то тут, то там поросли кустарником. Какая ширь! Какой простор! Как раз здесь, по рассказам людей, и утонул тот великий Райгардас, с фантастическими башнями, с перезвоном колоколов в пасхальную ночь, с беломраморными стенами и золотыми кровлями. Души
Рисуя пейзаж, Чюрлёнис остается верен себе – он окружает легендами и такую, казалось бы, реальную природу. Райгардас у Чюрлёниса необычайно тих – не видно ни человека, ни животного, даже птица не пролетит. Долина раскинулась очень широко, но обработанной земли здесь мало – повсюду таинственные болота. Неяркая гамма придает картине какой-то сказочный колорит.
Посмотрим на «Колокольню» из цикла «Весна». Чюрлёнис противопоставляет довольно тяжелую, массивную вертикаль колокольни легким, светлым горизонталям облаков. В картине очень много неба. Благодаря этим хорошо соразмеренным компонентам композиции «Колокольня» создает приподнятое, радостное настроение, а мудрое противопоставление горизонталей и вертикалей позволяет облакам медленно, но уверенно плыть справа налево, все выше в бескрайний простор, откуда доносится ликующий колокольный звон, который пророчит пробуждение земли, возвещает о приходе животворной весны.
Теперь взглянем на «Лес». Казалось бы, лес как лес – черный массив выделяется на серо-голубом фоне неба. Отдельные сосны своими тонкими стволами вытянулись высоко вверх. Вот как будто и все. Но нет. Вспомним «Спокойствие», где остров обратился в зверя. Снова взглянем на «Лес» и увидим, как верхушки сосен превращаются в сказочных королевичей с большими стеклянными глазами. А самая высокая сосна-королевна где-то летает, только шлейф ее одежды развевается по сторонам.
Разве не приходилось вам видеть такое в детстве или позже, когда вы, уже взрослый, шли ночью через лес? А каких только картин не вызывали в нашем воображении заснеженные кусты в лесу или заиндевевшие оконные стекла в избе? Мы видели тут и сверкающие звездочки, и горящие свечи, и ледяные цветы самой причудливой формы. Это и есть цикл Чюрлёниса «Зима», который так любят дети.
Но обычно Чюрлёнис решает пейзаж не с намеками на фантастику, а сразу же создавая сказочно-поэтический образ. Таков его цикл «Город» или «Цветы».
Иногда художник вводит в преображенные своими мечтами пейзажи и человека. Чаще всего это небольшие фигурки, которые сразу превращают все окружающее в монументальное, величественное.
Если чюрлёнисовский «Корабль», плывущий в бездонном небе, находится где-то посередине между реальностью и фантастикой, то и облака стоят где-то «между небом и землей» в прямом и переносном смысле. Тут, как и в «Спокойствии», в «Лесе» и в цикле «Зима», Чюрлёнис метафорически сближает явления, сплавляя воедино различные образы (остров – зверь, сосна – королевна, ледяной узор – свеча). Облака оживают у него в образах человека, кентавра, дракона, корабля.
В ка.ртине «День» снова поэтическая метафора: облака превращаются в какого-то белого «старца» с угрожающе поднятым перстом, а растущие на земле кусты и деревья повторяют его жест.
Пейзаж
Раз мы уже сказали несколько слов о цикле «Зима», то хочется упомянуть и «Лето». На одном листе «Лета» художник использует такое же композиционное решение, как и в картине «День»,- жест «деревьев-ладоней» повторяет белое «облако-ладонь». Тут Чюрлёнису пластически, пожалуй, лучше удалось передать фантастический образ: его не так легко «литературно прочитать», зритель не сразу понимает, что растущие на высокой горе деревья – кипарисы – символизируют пять пальцев таинственной руки. На этом листе «Лета» Чюрлёнис смело – крестом – противопоставляет горизонтали и вертикали, получая неожиданную композицию.
Триптих так организован, что сначала хочется смотреть на его центр. Он решен наиболее точно с точки зрения и композиции, и колорита, и оригинальности сюжета. Края триптиха более «эскизны», более «сказочны», в то время как центр возвышенно «философичен». Не берусь пересказывать содержание «Сказки». Это мог сделать разве что один из посетителей Второй выставки – литовский крестьянин. Он сказал: «Это сказка. Видишь, люди взбираются на гору искать чудо, думают, что там стоит прекрасная королевна, и кто окажется самым сильным, красивым, умным, того она и выберет. Взошли, а королевны-то и нет, сидит только бедный голый ребятенок – сорвет сейчас пух одуванчика и заплачет».
Известная литовская поэтесса Саломея Нерис, которая горячо любила картины художника и глубоко, тонко интерпретировала их в своей лирике, создала в 1939-1940 годах цикл стихов «Из картин М. К. Чюрлёниса». Писала она эти стихи в то время, когда развязанная фашистами война могла уничтожить (и уничтожила!) миллионы жизней мужчин и женщин, стариков и невинных младенцев. Поэтому для Саломеи Нерис изображенная Чюрлёнисом птица- «черный ужас».
«Ползет большая тень, Меркнет солнце, вянут цветы. Страшный вихрь крыльев Одуванчик белый сдует. А ребенок все играет. Несказанно прекрасен Час земной радости. Летит черный ужас» *.* Подстрочный перевод Б. Залесской.
Простой крестьянин «прочел» «Сказку» иначе, чем ее постиг глубокий интеллект поэтессы. Тем и дороги нам картины Чюрлёниса, что они не требуют строгого объяснения, а позволяют каждому, соответственно особенностям его воображения, воссоздать творческий мир художника. К чисто философским произведениям 1907 года следует причислить «Дружбу» и «Мой путь». «Дружба» напоминает раннюю работу Чюрлёниса «Истина» (другое название-«Надежда»). В обоих произведениях художник изображает крупным планом человеческое лицо (это не встретится в его последующем творчестве). Обе фигуры держат в руках «свет», заключающий в себе символический смысл: горящее пламя свечи в «Истине» и сияющее солнце в «Дружбе». На обоих листах Чюрлёнис помещает лицо справа от центра картины, а «свет» – слева. Сходен и их колорит – зеленовато-коричневый с желтым.
На свет в руках «Истины» летят ангелы в длинных одеждах, с нимбами благодати над головами. И все сгорают, погибают и с опаленными крыльями падают вниз, в небытие. Лишь один широко расправил крылья, словно желая задержаться, избегнуть объятий смерти. Ангел у Чюрлёниса, как мы увидим дальше,- символ добра, поэтому, «расшифровывая» эту картину, получим следующее: добро стремится к истине, к надежде и здесь погибает. Или точнее: Чюрлёнис-творец показывает всем свет надежды, истины, чтобы добро могло порадоваться ему, но добро, увы, гибнет.
«Дружбу», произведение более позднее, легче «прочитать» литературно. Вспомним историю его создания. Сестра художника В. Чюрлёните- Каружене, комментируя одно из писем брата, писала: «Б. Вольман, которая внесла столько света, тепла и красоты в жизнь М. К. Чюрлёниса, художник посвятил одно из своих самых светлых произведений – «Дружба».
Часовенка
Но то был лишь первый толчок к созданию ее, и, разумеется, Чюрлёнис вручает пламень дружбы не только своей покровительнице. По тонким чертам, пропорциям, в картине угадывается женщина, получившая (или несущая другим) солнечное тепло дружбы. Это женщина-муза, сотканная из песен и сказок, из музыки и любви, из дружбы и верности.