Цифрогелион
Шрифт:
Внезапно вокруг стало светло. Солнце сквозь серые тучи осветило грязную улицу и мрачно возвышающиеся по обе стороны пятиэтажные дома с пожелтевшей от бесчисленных потёков штукатуркой, выбитыми стёклами, а иногда и вывороченными целиком оконными рамами. Двери в подъезды и окна первых этажей были грубо замурованы каменной кладкой.
Ещё пять лет назад я бы до безумия удивился внезапному незапланированному рассвету, но сегодня это лишь внесло смуты в мои планы… Подобная внезапная смена времени суток происходила раз в несколько недель, а иногда раз в несколько месяцев или наоборот - дней, без какой-либо системы. Природа этого
Я оглянулся назад. Вдалеке виднелась Стена и пограничный пост. Границу я уже преодолел, но, увидев меня на улице, мало кто поверит, что я местный житель… Мне нужно как можно быстрее дойти до площади — там у них должны быть хоть какие-то понятия о законе, и открыто, у всех на виду, убивать меня ради ценностей или Времени никто не станет. Надеюсь…
— Господин! — раздался взволнованный крик откуда-то сверху, а потом закашлялся.
Я поднял голову и увидел в оконном проёме третьего этажа мужчину средних лет в грязной рубахе. Лицо его было изуродовано огромными волдырями, а вместо левого глаза зияла тёмная дыра… Мужчина яростно махал рукой в сторону границы. Немного откашлявшись, он закричал снова:
— Бе… Бегите!
Я ещё раз посмотрел в сторону границы, а затем повернул голову в противоположном направлении. Вдалеке я увидел три быстро приближающиеся ко мне фигуры. Намерения этих людей, благодаря решительности их приближения и предостережению одноглазого бедолаги, были для меня предельно ясны, так что я, не теряя времени, рванул обратно в сторону блокпоста.
Мои преследователи были далеко и беспокоиться мне было не о чем: даже в той прескверной физической форме, в которой я пребывал в настоящее время, я с лёгкостью опережу их в этом забеге…
На бегу я размышлял над тем, что это событие может сильно навредить моей работе: мои преследователи не смогут догнать меня, но наверняка поймут, что я пришёл в Старый Город не просто так и определённо предприму новую попытку попасть сюда. И они совершенно точно будут меня ждать… И не только днём, но, вполне возможно, и ночью тоже. Вот чёрт… Видимо, придётся входить через другой блокпост и делать это как можно быстрее — мало ли у этих бандитов есть сообщники на других постах. Так что, как только вернусь на границу, попрошу выделить мне экипаж и…
В этот момент из-за угла арки, которую я пробегал, вылетело что-то тёмное и ударило меня в лицо. Я упал на землю, фонарь с грохотом отлетел в сторону. В глазах на мгновение потемнело, губы заливала тёплая кровь — я чувствовал её металлический привкус. Надо мной навис какой-то человек с изуродованным волдырями лицом, совсем как у предупредившего меня об опасности одноглазого мужчины в окне…На нём были грязные мешковатые штаны, рваный кожаный плащ, надетый на голое тело, а в руках деревянная дубина. Он занес её над головой, явно собираясь размозжить мне череп... Я закрыл лицо скрещенными предплечьями. Удар, хруст костей, мои руки с силой бьют меня по лицу, страшная, невыносимая боль пронзает правую руку. Я в ужасе смотрю на человека — он заносит дубину для нового удара. Я снова пытаюсь закрыть лицо руками. Новый удар. Снова хруст, снова невыносимая боль. Затем снова удар. Ещё один, и ещё. Мои искалеченные руки безвольно лежат на моем лице, лишь немного смягчая сыплющиеся градом удары.
Глава пятая. Дар
Глава пятая. Дар
***
— Пожалуйста! Я не хочу видеть! Мне больно! Мне очень больно, мама! — вопил подросток, извиваясь на своей кровати в безумных конвульсиях. В бедно обставленной комнате царил полумрак: единственное окно было завалено мешками. Но этого было недостаточно, чтобы не пускать свет внутрь — он продолжал попадать в комнату сквозь щели в стенах, сбитых из кривых досок. Глаза мальчика были плотно замотаны тряпкой. Рядом на некрашеной грубо сколоченной табуретке сидела женщина. По её щекам текли слезы, а рука крепко сжимала запястье мальчика. Она не знала, чем ещё помочь страдающему сыну.
— Сними! Сними её! — не выдержал мальчик и, вскинув руку, сорвал повязку с глаз. Какое-то время он, тяжело дыша, озирался вокруг почти не моргая, а каждый раз, когда его веки всё же на мгновение смыкались, он вздрагивал всем телом, словно его пронзала боль.
— Малыш, в этой повязке совсем ничего не видно, — женщина взяла в руки тряпку и с грустью посмотрела на неё. — Я сама проверяла…
— Но я вижу, — покачал головой мальчик.
— Что же ты можешь видеть? Ткань ведь такая плотная…
— Я вижу каждую пылинку на потолке, вижу, чем она была, вижу, чем станет… Я вижу абсолютно всё, и мне очень больно, мама. Моя голова словно не может вместить всю эту информацию — её разрывает изнутри. Когда я смотрю глазами — мне лучше, но как только я закрываю их, то начинаю видеть по-другому. По-настоящему… Я хочу, чтобы это прекратилось, я хочу перестать видеть…
— Сынок, но ведь тут так темно… — женщина огляделась по сторонам. — Как же ты можешь видеть… пыль?
— Я вижу и темноту тоже. Вижу время, вижу твои мысли, мама. Я вижу всё…
***
Я открыл глаза. Точнее лишь попытался — что-то помешало мне это сделать. Я хотел было поднять руку, чтобы ощупать своё лицо, но невыносимая боль, в тот же миг раскалённым лезвием полоснувшая мой мозг, заставила меня передумать.
Тут я вспомнил свой необычный сон, который скорее был похож на воспоминания… Странный мальчик, его мать… Их голоса… Я слышу их до сих пор, хотя уже не сплю…
Я прислушался и сразу понял, что те голоса, которые я слышу теперь, принадлежат совсем другим людям:
— Грёбаный ты идиот! — злобно бранился один из них. — И как мы теперь заберём его Время?
— Слышь! Не драматизируй, а! С мертвеца мы его тоже получим! — дерзко ответил второй голос.
— Да, но гораздо меньше! — возмутился первый голос, не понижая тон.
— Откуда ты можешь это знать?! — кричал в ответ второй голос. — Может, у него и так осталось пара лет в запасе!
— Пара лет?! У франта в стильном столичном плащике, да ещё и с графским саквояжем?! Не смеши меня! У него в запасе как минимум тысяча лет — уж поверь мне! А с покойника мы получим, дай бог, пару месяцев! И на кой чёрт ты его вообще убить решил?! Старые обиды?! Не можешь простить богачам своё несчастное детство?