Цикл "Детектив Киёси Митараи. Книги 1-8"
Шрифт:
На мой взгляд, у этого мужчины все же было много общего с Митараи.
– Какая Ятиё Фудзинами по характеру? – спросил Митараи.
На середине подъема по левую сторону цепочка домов прерывалась: с холма открывался прекрасный вид на город и закатное солнце. Само солнце уже скрылось за домами на горизонте, но небо на западе было окрашено в багровый цвет. Поднялся небольшой ветер, к вечеру похолодало.
– Характер у матушки, мягко говоря, упрямый. Могла днями сидеть у себя в комнате, ни с кем из домашних не разговаривая, думая о чем-то своем. Наверное, найдутся люди, которым она не нравилась…
– А каким человеком был ваш отец – Джеймс Пэйн?
–
– Он говорил по-японски?
– Нет, язык не знал. Вот и на родину вернулся по-английски – ни слова никому не сказав. И ведь как-то умудрился завести в Японии детей…
– Чем он занимается сейчас?
– Наверняка встретил счастливую старость где-нибудь в Англии. Страна, идеальная для пенсии.
– Кем он был по профессии? Чем занимался на родине?
– Отец, кажется, сначала был художником. Он прибыл в Японию вместе с Вооруженными силами США в сорок пятом году, заработав целое состояние с начала войны, благодаря моему деду, очень вовремя взявшемуся за производство боеприпасов. Кажется, в детстве я часто слышал, что он всегда восхищался Японией, ее культурой и женщинами. Уже приехав в Японию, он повстречал матушку в ресторане в Исэдзаки-тё и сразу женился – это была любовь с первого взгляда… С другой стороны, отец был дальновидным бизнесменом, поэтому решил побыстрее открыть школу для детей из семей расквартированных здесь экспедиционных войск. Ему понадобился участок под строительство, желательно неподалеку от центра Йокогамы. Земля здесь хорошая, но после войны ее удалось урвать за бесценок – владелец, кажется, погиб во время авианалета… Так вот, отец купил землю, построил школу и дом директора, где и поселился с матушкой.
– Понятно. А как он справлялся с управлением школой?
– Прекрасно справлялся. Студентов было много, поэтому работали без убытков. Преподаватели подобрались талантливые, репутация школы была отличной!
– Почему школа внезапно закрылась в семидесятом году?
– Отец попросту устал жить в Японии и захотел вернуться в Англию. Принял решение – и, кажется, сразу уехал.
– Кажется? Вы не провожали его в аэропорт?
– Его отъезд выпал на мои студенческие годы. Я тогда учился в университете в Сэндае, брат жил в Токио, а сестру госпитализировали с туберкулезной инфекцией. Приехав на каникулы домой, я спросил у матери, куда он подевался, и она сказала, что отец вернулся в Англию, вот и всё. Тогда я удивился, конечно, но сейчас не вижу в этом ничего необычного – отец был не из тех людей, кто близок с собственными детьми.
Кажется, Зибольд [209] как-то сказал, что дальневосточные страны – что-то вроде игровой площадки для европейских мужчин. Приехать в далекую Японию, пожить с гейшей, сделать ей детей – не о таком ли приключении мечтают все мужчины?.. Да, он поступил безответственно, но, уехав из дома, оставил семье все имущество. Нам было все равно, мы ни в чем не испытывали нужды. Матушка, кажется, и не вспоминает о нем – ни разу не намекнула, что хочет встретиться с ним или поехать в Англию. Думаю, она просто рада, что не пришлось до конца жизни работать в том ресторане в Исэдзаки-тё.
209
Филипп
– Неужели можно так просто развестись и сразу же покинуть страну? Не будет ли проблем с регистрацией? – спросил я.
Юдзуру отрицательно покачал головой.
– Я точно не знаю, но, кажется, у них там не ведут посемейные списки – семья в Японии попросту не считается. Даже доказать наше родство будет нелегко. Так что, наверное, это все отцовская кровь виновата – из-за нее я до сих пор не остепенился. – И Юдзуру пронзительно засмеялся.
Ноги сами привели нас к камфорному лавру. Нас тотчас накрыло громким шелестом листьев, накатившим, словно то и дело набегающие на берег волны.
Я невольно посмотрел вверх. Митараи тоже смотрел в небо. В лучах закатного солнца темная крона дерева нависала над нами мрачной тучей.
Меня охватил ужас от мысли, что на дереве могло притаиться нечто зловещее. Но, к счастью, в кроне ничего не было.
3
Подойдя ближе к гранитным столбам у ворот, я заметил, что висячий замок исчез, защелка отодвинута, а ворота приоткрыты в сторону сада. Должно быть, дочь Тэруо Миюки уже вернулась из школы.
– О, какой чудесный сад! – сказанные Митараи слова больше походили на лесть. Придомовая территория, на которую мы до этого могли посмотреть только из-за ворот, действительно выглядела как ботанический сад. В воздухе стоял неповторимый аромат редких растений.
Сад оказался больше, чем я представлял. От самых ворот до увитых плющом стен здания в западном стиле шла узкая каменная дорожка, окруженная густыми насаждениями. Справа высокие деревья росли так плотно, что их нависающие ветви превращали дорожку в тоннель, петляющий сквозь темные заросли.
Тоннели в саду тоже были. Окрашенные в белый цвет металлические полукруглые каркасы были до самого верха увиты виноградом и цветущими плетистыми розами.
Между деревьями нашлось даже пространство для газона и небольшого пруда. Повсюду были расставлены каменные статуи; я заметил солнечные часы. Сад нельзя было назвать скучным – над ним явно потрудился настоящий мастер, вдохновившийся работами Моне или Ренуара.
Листья деревьев разом задрожали на ветру, усилившемся с приходом сумерек, словно приветствуя нас своим шелестом. Раздувшиеся ветви походили на вздыбившую шерсть кошку, с недовольным шипением встречающую непрошеных гостей. Наслушавшись историй о камфорном лавре, растущем позади этого дома, я начал было думать, что растения и правда способны выражать эмоции, подобно людям.
Мы прошли мимо деревьев ко входу в дом по узкой каменной дорожке, похожей на мощеные улочки европейских городов. Теперь, когда Марико Мори вернулась домой, мы передвигались быстрее.
– Эти каменные дорожки были проложены до войны? – спросил Митараи.
– Нет, кажется, отец специально вызывал мастера из Англии.
– Ого.
– Он облагородил и сад, и сам дом; все это стоило больших денег. Но я тогда еще не родился, так что всего не знаю. С моего рождения здесь ничего не меняли.