Цикл "Другие". Дитя Войны
Шрифт:
— Так доставай все и сыпь на стол! — хохотнул второй голос. — Давай пировать! Уже три дня, как животы пустые, а тут такой улов! Ты ловко облапошил ту дуру у супермаркета. Умеешь прикинуться несчастным, старина.
Скрип придвинутого стола, и на диван сел кто-то тяжелый.
Раф увидел ноги в обшарпанных грубых ботинках, между которыми плюхнулся мешок.
— Сейчас, — две огромные волосатые ручищи погрузились в мешок, извлекая головку сыра. — Тащи стол ближе, Бен, и рюмки — у нас еще осталась
По полу, мерзко скрипя, проехались ножки старого стола.
Раф сглотнул голодную слюну, проводив глазами сыр, и невольно принюхался.
Он не ел с самого утра — весь день потратил, дуясь на отца и ругаясь с Лео, а теперь вот желудок напомнил об этом, обиженно булькнув.
Следом за сыром появилась ветчина и большой кусок сладкого пирога.
Раф видел такой пирог однажды — отец приносил на Рождество. С малиной! Такой вкусный, что он проглотил свою долю, даже не жуя…
— Наливай, Джордж, давай отпразднуем этот вечер. Мы еще живы!
Звон стаканов и грубый смех. По столу стукнул нож, явно нарезая что-то ломтями.
Рафу казалось, что весь он превратился только в желудок и нос. И еще рот, полный пресной голодной слюны.
Сжав покрепче кулаки, он зажмурился, стараясь дышать ровно, и попробовал притвориться, что совсем не хочет есть.
Он видел, как Лео такое делал — совсем-совсем равнодушно отворачивался от нарезанной ломтиками хурмы, оставляя на столе братьям. И Раф вот верил, что старшему совсем ее не хочется, пока однажды не застал его ревущим и не понял, в чем дело.
Лео умел притворяться совсем по-настоящему. Значит, сейчас сумеет и Раф, потому что он ничем не хуже и даже лучше брата.
Желудок снова заурчал, и ему пришлось прижать ладони к животу, чтобы приглушить звук.
Но люди на диване продолжали беззаботно трепаться и пить, чувствуя себя в полной безопасности.
— Черт, кусок ветчины свалился, — длинный нож ткнулся в пол, словно что-то нащупывая. — Вот же ж! Где он?
— Оставь, — второй голос, уже порядком хмельной, теперь казался Рафу не таким уж и страшным. — Крысы подожрут ночью.
«Хрен вашим крысам достанется, — Раф зажмурился, стараясь дышать тихо и ровно, но запах лежавшего прямо у носа куска ветчины стал просто невыносимым. — Я больше них есть хочу!»
В голову все настырнее лезли воспоминания о лапше, которую иногда доставал отец, и больших кусках черствого хлеба, которые они с братьями грызли по очереди, о целом апельсине, разрезанном на четыре части, и грозди чуть подвядшего винограда на их общий день рождения.
Хотелось плакать от злости и обиды, а рот, словно издеваясь, постоянно заполнялся слюной, и нос ему вторил, жадно улавливая вкусные ароматы.
Раф сглатывал все чаще и чаще, напоминая себе, что он ниндзя и справится с чем угодно, и что
— Пойдем спать, Бен, — один из людей громко зевнул и встал с дивана. — Завтра допьем.
— Угу, — второй явно говорил с набитым ртом. — Скоро утро уже, действительно пора отоспаться хорошенько.
Они потоптались еще около стола, убирая в мешок те продукты, что остались, и вышли, со смехом поднявшись на второй этаж.
Раф выждал, пока все стихло, и только после этого схватил кусок ветчины, что так и лежал около него, сунул в рот, сморщился от вкуса пыли и песка, но жадно проглотил его.
Он полежал еще немного и, только убедившись, что вокруг полная тишина, решился выбраться из своего убежища.
На столе валялись корки от мандаринов, сырные очистки и крошки пирога с каплями варенья, куски недоеденного хлеба, обкусанное яблоко и сухой инжир.
Дома Раф бы конечно дернул носом на такое угощение, придирчиво изучив его, но вот сейчас все эти объедки показались ему целым пиром.
Он торопливо съел все, запив газировкой из большой бутылки, и почувствовал себя хоть чуть-чуть сытым. А вместе с тем и сонным, и ужасно уставшим.
«Я буду, как настоящий Зорро, прятаться от людей днем, а ночью совершать подвиги… Он же тоже жил в большом заброшенном доме».
Глаза слипались, а приятная тяжесть в животе дарила тепло, расползавшееся по всему телу.
Раф забрался на диван, долго возился, устраиваясь около целого подлокотника, потом вытащил из своего мешка машинку и колесики, расправил наволочку и укутал ей ноги.
«Вот и тепло будет. Все у нас получится, Раф. Все у нас еще будет с тобой хорошо».
Он крепко обнял машинку и сам не заметил, как провалился в сон.
Шестой пульс…
Шестая вечность…
Шестая паника и вой души…
«Еще два,
максимум три, и я буду на месте.
Лео, дождись меня, бро!»
====== Часть 3 ======
Раннее утро сунулось прямо в лицо лучами яркого солнца, заставив Рафа сморщиться и зарыться носом в ладони.
«Не хочу… не буду вставать»
Но зябкая сырость, хватавшая за пятки, вынудила сесть и поежиться, протирая кулаком заспанные глаза.
Он совсем не выспался и не отдохнул за эти несколько часов сна, и чувствовал себя просто ужасно.
Раф натянул на плечи свою наволочку и огляделся, наконец, вспоминая, где он.
В свете дня комната выглядела уже не так дико, как ночью, а обнаруженный в углу на полке мешок с едой даже обрадовал.
«Не так все и погано на самом деле, — Раф сполз с дивана и пошел за мешком. — Вот я и дом нашел, и еда есть. А те люди — я всегда успею спрятаться от них…»