Цикл Охранное отделение. Загадка о двух ферзях

Кротков Антон Павлович

Перед глазами у него все плыло, и даже земля слегка покачивалась.

– Ну и что из того? – с пренебрежительным видом отозвался Буянов. Он уже придумал юному гусару кличку «пупсик» и собирался посоветовать ему вместо военной службы найти место подле мамкиной юбки.

– Я жела… – Гусар икнул перегаром, ойкнул, прикрыв рукой рот, извинился перед присутствующими дамами, после чего все-таки завершил фразу плохо слушающимся языком. – Желаю получить в-ваше, пардон, извинение… и немедленно. Или вам угодно драться?

Буянов рассерженно взглянул на опьяневшего сопляка, едва державшегося на ногах. Теперь он уже жалел о затеянной ссоре, ибо не сомневался,

что через несколько минут заколет молокососа. А за этим будет еще один суд и, возможно, сибирская каторга. Однако отступать корнет Бубнов не привык. Поэтому, когда присутствующие офицеры с той и с другой стороны стали уговаривать спорщиков помириться, неисправимый драчун лишь угрожающе прорычал:

– За такое в морду бьют на всем скаку в нашем славном полку! Мне не впервой дураков жизни лишать…

Выхватив клинок из ножен, ветеран продемонстрировал всем надпись «За храбрость» на наградном оружии. Один из приятелей Буянова с его разрешения уважительно потрогал пальцем остро заточенное лезвие и многозначительно взглянул на Сержа.

– Хорошая сталь – дамасская!

– Хорошая, – подтвердил Буянов и со зверской улыбкой посетовал: – Правда, на ней частенько появлялись зазубрины от раздробленных вражеских черепов, но я знаю секрет, как предавать клинку первозданную остроту. Для этого надо затачивать его непременно о могильные камни убитых врагов.

Улан зловеще оскалил крепкие квадратные зубы.

Поединок было решено устроить в поле за табором. Однополчане Сержа шли с такими лицами, будто провожали молодого товарища в последний путь. Шансов у корнета Карповича действительно почти не было. Он хоть и брал уроки у фейхтместера, и даже был на дружеской ноге с учителем фехтования, но, конечно, не мог соперничать с опытным рубакой, за плечами которого была не одна военная кампания и десятки поединков. Вне всякого сомнения, улан владел саблей несравнимо лучше его и, как получивший вызов, мог выбирать именно то оружие, которое гарантировало ему успех.

– Ну, – обнял и перекрестил Сержа один из сослуживцев, – жизнь, брат, копейка, голова – ничто. Ни о чем не печалься…

Саму дуэль Серж помнил смутно. В его памяти сохранились лишь отрывочные воспоминания. Причем некоторые из них выглядели настолько необычными, что казались игрой воображения. В отличие от трезвого сознания, которое полностью концентрируется на опасности, опьяненный мозг попутно фиксирует массу второстепенных деталей, создавая подчас весьма причудливую картину происходившего. Серж помнил, как двое его сослуживцев вызвались быть секундантами. Затем все присутствующие встали в круг, в который вошли поединщики. Но перед этим к Сергею будто бы подошла та самая цыганка. Она появилась из темноты, босоногая, с капельками вечерней росы на оголенных руках. Нервно дыша, девушка повязала ему на руку какую-то нитку и сказала:

– Хоть мы судьбой и не предназначены друг другу, но я тебя все равно спасу своей любовью.

Со стороны табора раздавались гортанные крики. Там уже спохватились и искали девушку. Торопливо поцеловав корнета на прощание, Земфира словно растворилась в ночи.

Серж также запомнил огромный костер. В пляшущем свете его пламени раздевшийся до пояса и поигрывающий мышцами Буянов выглядел кровожадным пиратом. Хищно улыбаясь, он неторопливо подходил, а точнее, подкрадывался к Сергею с таким видом, словно собирался снести ему голову. Странно, но юноша совсем не боялся. Зато он запомнил, какими близкими казались ему звезды над головой, как стрекотали кузнечики и шумел ночной ветер в траве. Кажется,

к тому времени он уже вынул саблю из ножен. То есть он обязательно должен был это сделать по команде распорядителя дуэли «Сабли вон!». Однако самого боя Серж почти не помнил. Кажется, противник подскочил к нему огромным прыжком. По-казачьи крякнул и с оттягом рубанул. Свистнул рассекающий воздух тяжелый клинок… обожгла боль, и все. Более Сергей не помнил ничего.

Улан рассек ему правое плечо до кости, хотя мог бы запросто отрубить всю руку, а если б захотел, то и голову. Во всяком случае, никто из знавших дикий характер жестокого и беспощадного дуэлянта не мог объяснить, почему тот пощадил мальчишку, посмевшего бросить ему вызов.

Благодаря тому, что раненого вовремя доставили в полковой лазарет, гангрены удалось избежать. К своему большому удивлению придя в себя, Серж обнаружил, что вокруг запястья его правой руки действительно повязан странный браслет, скрученный из разноцветных ниток. Похоже, что он был обязан своим спасением этому оберегу. Сержу сразу вспомнилась загадочная цыганка. Он стал расспрашивать о ней сослуживцев, однако никто не видел, чтобы перед поединком к Сержу подходила девушка.

– Ты что-то путаешь, – ласково ответил корнету один из посетителей. – Я и штабе – ротмистр Козин были твоими секундантами и ни на шаг не отходили от тебя, чтобы исключить любое нарушение регламента дуэли. И никакой цыганки мы не видели. Но ты дрался, как лев.

Серж с удивлением слушал рассказ своего секунданта. Оказывается, реальная картина случившегося в корне отличалась от той, что отпечаталась в его памяти. Он вовсе не стоял истуканом и не дожидался, пока противник заколет его, как свинью. А разъяренным львом бросился навстречу улану, но тот ловко ушел с линии атаки и коротким мастерским ударом решил дело…

Началось судебное разбирательство. По закону, дуэлянтов ждало сурово наказание. Когда Сергей выздоровел (а рана его, к удивлению докторов, зажила очень быстро), он составил на имя начальства рапорт, в котором объяснил свое ранение несчастным случаем, мол, решив потренироваться в рубке лозы, не удержался в седле и при падении напоролся на собственный же клинок. Объяснение выглядело малоправдоподобным. Однако свидетелей дуэли найти не удалось. По законам чести, все вовлеченные в поединок обязаны были хранить молчание. Так что для грубияна-улана на этот раз все обошлось без последствий.

Серж же переступил важный рубеж. Его поединок с признанным королем клинка произвел сильное впечатление на сослуживцев и создал поручику репутацию человека бесстрашного. Старшие товарищи признали, что корнет Карпович защищал честь полка и сделал это с честью, а стало быть, прошел испытание и достоин встать среди них как равный.

Вскоре Сергея посвятили в члены неофициального офицерского клуба. Согласно священной традиции полка старшие офицеры пригласили своего нового товарища в ресторан на торжественный ужин в его честь. Как только компания заняла свой столик, трубачи на балконе грянули полковой марш. Гусары выслушали его стоя. Затем им подали суп и к нему мадеру, которую разливали в хрустальные фужеры внушительных размеров. В течение вечера каждый однополчанин произносил тост в честь поручика и выпивал с ним на брудершафт. Так что Сержу пришлось пить практически без остановки. Традиция требовала, чтобы новичка в этот день напаивали «в дым». Выпив и расцеловавшись с участниками пирушки, отныне Серж должен был вне службы называть каждого из них только на «ты», невзирая на разницу в возрасте и в звании.