Цикл: Рохля
Шрифт:
– Слабый маг может испортить магию, если вдруг нашел способ подрыть ей корни, из чувства зависти к успешным коллегам, и предполагая, что таким образом изменяет в мире соотношение сил.
– Это также может быть сильный не-маг, - задумчиво предположил я, глядя на движущиеся в палантире безмолвные фигурки.
– Собственно, тоже меняя в мире соотношение сил, Предположим, что на поле силы он лучший игрок, чем на поле магии.
– Плохо без магии, - подытожил Дерек, прихлебывая из жестянки пиво.
– Скучно.
Не то слово. Кто-то, может, считает, что волшебные
Стук в дверь раздался поздно, когда и сами мы уже клевали носом. Первым прошел Альбин, жестом предупредив, что он не один.
– Могу я переступить порог?
– послышалось от двери.
– Да, коне…
– Стой!
– воскликнул я. В тот момент я и сам не знал - почему. Альбин бросил на меня взгляд искоса и кивнул: мол, правильно. Горло заперло, будто туда затолкнули затхлую тряпку. Как странно задавать вопрос вроде этого, стоя перед открытой дверью, да и вообще в дневной жизни так уже никто не говорит. Этот голос, манерный и как будто бесполый, напомнил мне о театральном закулисье, где все не то, чем кажется, а каждый жест и каждое чувство преувеличены напоказ. На фоне обоих Бедфордов это особенно заметно. Я бы даже не удивился, если бы сейчас, прямо с порога это существо исполнило городской романс с заламыванием рук: что-нибудь о бананово-лимонном Сингапуре… Он был в цилиндре и плаще с пелериной, а когда снял плащ, под ним обнаружился фрак.
– Ух ты!
– вырвалось у Рохли.
– Вы прямо из театра?
– Я взял на себя смелость пригласить эксперта, - сказал Альбин Мята.
– Позвольте рекомендовать, господин Ховански - исключительный специалист по вопросам крови.
Лампочку на лестнице опять не то вывинтили, не то разбили.
– Нет-нет, пожалуйста, этого света достаточно, - Ховански сделал вид, что прикрывает глаза ладонью.
Аах, какие мы нежные!
Он нас, без сомнения, видел. Мы же с трудом могли разглядеть сухие черты очень бледного и гладко выбритого лица. Дерек торопливо смахнул с журнального столика газеты и пустые жестянки: в самом деле, не пивом же этого субъекта угощать.
А на что он, переступив порог, рассчитывает?
Марджори, как оказалось, не спала: она отдернула занавеску и спустила ноги с кровати: миссис Бедфорд настолько изящна, что пожилой тролль вроде меня не может смотреть на нее без сердечной боли, у нее красивые низкие брови и испытующий взгляд. Этот тоже отшатнулся, когда из алькова ударило светом. Я успел увидеть отливающие перламутром ногти и кисть руки, почти бесплотную, но, тем не менее, отнюдь не уродливую и оставляющую скорее впечатление жесткой силы. Альбин, где ты это выкопал?
–
– Позвольте ввести вас в курс дела, - Альбин привычно утвердил костлявый зад на продавленном диване Бедфордов.
– Я переговорил с Гракхом Шиповником насчет вас, Мардж, и он согласен сдержать слово, но очень уж по-своему. Он предлагает объявить вас Мятой на основании данных архивов. То есть потому, что ни в одном из обследованных архивов нет никакого упоминания о вашей ветви. Единственный необследованный архив - это архив Дома Мяты. Едва ли нам удастся выбить из него больше.
– А как искали?
– Гуглем.
Я хмыкнул.
– Гугль - волшебная тварь. Кто поручится, что он сработал как надо?
– А как надо?
– признаться, все мы вздрогнули. Мардж впервые на моей памяти вступила в разговор на равных, да еще и в интонации «что бы вы там себе ни думали».
– Кто из вас маг? Кто из вас знает, как работает магия? Или вы все еще считаете, что она вам должна? А если сама магия думает иначе?
– Маги тоже не знают, - неожиданно поддержал ее Ховански.
– Магия для них - черный ящик, и самые замечательные мастера знают только, что получат на выходе, если на вход подадут то-то и то-то.
– А сам черный ящик, что, никто не исследовал?
– Ну как же, ведь любопытству и жадности, как известно, пределов нет. Однако исследование истоков магии - вопрос философский, и те, кто им всерьез занимался, предпочитали помалкивать о своих достижениях. То ли их пугали открывшиеся бездны, то ли похвастать, - Ховански тонко и как-то платиново улыбнулся, - было особенно нечем. Что такое магия? Не в родстве ли она, скажем, с кулинарией? Щепотка соли, толика перца, на глазок муки? Кто скажет, почему у одного поднимется добрый пирог, а у другого - плоский подгорелый блин? Не я, ведь и я - не маг.
Марджори, очевидно, нравилась и ему, и я невольно задался вопросом: как именно она ему нравится? К добру ли эти кулинарные сравнения? Что она для него, как не прекрасный сосуд, источающий дивный аромат?
– Мята… - промолвил Дерек, который дискусса о магии ровно бы и не слышал.
– Альбин, а сам ты за или против?
– Отвечу как эльф, - ответил ему журналист, - если она Мята, я буду за. Если нет - я против. В данном вопросе мне важна истина. Если вам нужно что-то иное, я сожалею.
– Что касается меня, я бы вообще рад ни одного эльфа не видеть.
Они смерили друг дружку вызывающими взглядами и одинаково ухмыльнулись.
– Мне нужна истина, - сказала Мардж.
– Надеюсь, с истиной мэтр Ховански нам поможет.
Эксперт учтиво наклонил голову.
– Почему Гракх Шиповник не воспользовался услугами мэтра Ховански?
– Потому что ему истина не нужна.
– Это во-первых, - негромко сообщил Ховански, устремив преувеличено внимательный взгляд на собственные ногти.
– А во-вторых, я бы особенно позаботился, чтобы лорд Шиповник понятия не имел, где меня искать. Судя по всему, лорд необыкновенно настойчив в достижении цели.