Цикл «Рождённый магом». Компиляция. Романы 1-14
Шрифт:
Дом, который он вернул обратно себе. Это по-прежнему меня раздражало, но не так сильно, как то, что я слышал его имя в её устах:
— Я хочу, чтобы ты держалась от него подальше, Роуз. Он опасен.
Её глаза сверкнули предостережением:
— Я в курсе. Мне не нужны твои напоминания.
Не было смысла ссориться с ней по этому поводу, поэтому я потратил какое-то время, суша кандалы и кожу под ними полотенцем, затем уселся на скамью. Роуз присоединилась ко мне.
— А тебе не кажется, что тебе следует поделиться со мной твоим планом? —
— Ты действительно веришь, что никто не подслушивает? — сказала Роуз.
Тут она была права. Мы сидели, держась за руки, пока стена не растаяла, после чего её помощницы вошли, чтобы унести бадью. Роуз ушла последней, и я схватил её за руку до того, как она смогла уйти:
— Роуз, подожди. Мне нужно тебя поблагодарить, за всё.
— Я уже знаю, — ободряюще сказала она.
— Нет, — сказал я, качая головой. — Я… — Моё предательское горло снова свело. Я не мог сказать слова.
Она вновь приложила палец к моим губам:
— Я уже знаю. Дай себе время. Ты ещё не закончил горевать. — Она отвернулась, но прежде чем переступить порог, она со знающей ухмылкой сказала ещё одну вещь: — И я также знаю, что ты ранее думал отнюдь не о том, что для бритья слишком темно.
Я уставился на неё, раскрыв рот, снова смутившись.
— Когда-нибудь… после суда, — сказала она мне с серьёзным выражением лица. — Может пройти год или два, прежде чем ты будешь готов. Я подожду.
Затем она ушла, а я долго пялился в каменную стену, где она только что была. «Сомневаюсь, что я когда-нибудь буду к тебе готов», — мрачно подумал я. «Вообще, Дориан небось и не осознавал, как сильно он попал, пока не стало слишком поздно». Я вернулся к изучению моих кандалов, и в первые за последнее время я с предвкушением ждал завтрашнего дня.
Глава 33
Когда утром за мной пришли, я уже встал, и расхаживал по камере, чувствуя себя весьма похоже на льва в клетке. К моему разочарованию, на свидание с судьбой меня вести явились Гарэс и Тирион.
— Тебе, похоже, не терпится растянуть шею, — весело сказал Тирион.
— Что угодно, лишь бы выбраться из этой проклятой камеры, — отозвался я, не давая ему испортить мне настроение. — Хотя, между нами двумя, дюйм-другой роста прибавить не помешало бы как раз тебе, — добавил я, имея ввиду тот факт, что я был минимум на дюйм выше его.
Да, это мелочно, но никому не нравится быть объектом насмешек. Тирион был относительно рослым, но у меня всё же было небольшое преимущество, и я знал, как до него докопаться.
Гарэс в кои-то веки ухмыльнулся, выдав факт неполного отсутствия у него чувства юмора. Поэтому я набросился на него:
— Я не знаю, с чего ты так веселишься. Осенние цвета вышли из моды тысячу лет назад.
Они в замешательства посмотрели на меня. Не дошло. Подняв мои закованные в кандалы руки, я подёргал свою аккуратно подбритую бородку:
— Его борода, — сказал я, вздыхая.
Гарэс пожал плечами:
— Рыжий —
— А вот с этим я не соглашусь. Твоя борода как раз такого оттенка, какой принимают осенние листья. Ты просто не хочешь признавать, как сильно тебя ужалила моя ремарка, — сказал я ему.
Тирион нахмурился:
— Помимо деревьев в осени ещё есть коричневый, зелёный, серый, кое-где синий цвет…
— И горелый оранжевый, — упёрся я. — Не пытайся притворяться, что не разбираешься в моде.
— Подружку свою спроси, — предложил Гарэс. — Она сможет решить этот вопрос. Может, судья сумеет вынести решение, если у него сегодня больше нет никаких срочных дел.
Гарэс меня удивил.
— Не думал, что у тебя есть чувство юмора.
Он зловеще улыбнулся:
— Висельный юмор — моя специальность.
Победить я не мог, поэтому заткнулся. Не потому, что потерпел поражение, а потому, что мои слушатели были слишком ограничены, и не ценили мой юмор. Я несколько раз повторил это про себя, пока мы поднимались по лестнице. Лишь когда мы вышли из подземелья, я осознал, что не стал отрицать самое важное.
— Она мне не подружка, — запоздало подчеркнул я.
— И не моя, — сказал Тирион, зловеще посмеявшись. — Скорее временное развлечение.
Он меня довёл. Разъярившись, я махнул руками в сторону, заставив соединявшую мои запястья длинную цепь просвистеть по воздуху. У Тириона были хорошие рефлексы, и он поймал цепь, но кончик петли продолжил движение, оставив красный рубец на его щеке.
Он дёрнул цепь, заставив меня споткнуться и упасть вперёд, а потом упёрся носком сапога мне в грудину. Я ощутил, как его эйсар вспыхнул, и к моему загривку прижалось что-то острое.
— Не советую испытывать меня сегодня, мальчик, если только не хочешь, чтобы у тебя по дороге в зал суда случился несчастный случай.
Кашляя и хрипя, я вынужден был проглотить свой гнев, но от этого во рту у меня остался горький привкус. «Наступит день», — молча поклялся я, — «когда я заставлю тебя заплатить за эту ремарку». Я ему много чего задолжал.
Схватив меня за локти, они вздёрнули меня на ноги, и потащили вперёд, пока я не смог снова заставить ноги повиноваться мне. Когда мы наконец вышли из дворца под утреннее солнце, я был почти ослеплён его ярким светом. Однако они не стали давать мне время привыкнуть. Понукая, они провели меня по двору к главным воротам.
— Снаружи ждут твои поклонники, — иронично сказал Тирион.
Так и было. Улица между дворцом и Зданием Правосудия была забита людьми, и если судить по их выкрикам глумлению, видеть меня они были не очень рады. В столице я был непопулярен с той ночи, когда перерезал всех верных Трэмонту людей чередой убийств, чем заработал себе прозвище «Кровавый Граф». Обычно узнававшие меня в Албамарле люди опускали взгляд, или шли в противоположном направлении, когда видели моё приближение — но кандалы на моих запястьях придали им смелости выразить истинные чувства.