Циклоп в корсете
Шрифт:
Кольца, броши, серьги, кулоны, цепочки, браслеты и колье ошеломляли сверканием и блеском. Безусловно, ради такого богатства человек, не слишком отягощенный моральными принципами, легко мог пойти на одно, два, три и даже большее число убийств. Даже мы, которые не имели к этим сокровищам практически никакого отношения, не могли оторваться от них и в полной мере насладиться великолепием и игрой золотых бликов, граней камней и изысканных форм. Но наконец все вещицы были перебраны и рассмотрены, и пришло время подумать о прозе жизни, а проза не утешала. Пленки
– В тайнике посмотрели? – спросил Николай Валентинович у своих подчиненных. – Посмотрите еще раз получше. Она совсем маленькая, может быть, закатилась куда-нибудь.
Кротов послушно опустился на колени и чуть ли не облизал каждый сантиметр тайника. Но – ничего. Мариша тем временем задумчиво смотрела на Ирину Юрьевну. Наконец, отведя в сторону Николая Валентиновича, что-то зашептала ему на ухо. Тот, несколько раз взглянув на Ирину Юрьевну, кивнул Марише в знак того, что все понял.
После этого Мариша подошла ко мне, подмигнула и вышла за дверь. Ирина Юрьевна не замечала этих передвижений, она была занята укладыванием своих сокровищ обратно в их коробочки, а коробочек в большую коробку. Это занятие так ее увлекло, что способность воспринимать окружающее она обрела только после того, как последнее колечко перекочевало в общую коробку.
– Я вам больше не нужна? – спросила Ирина Юрьевна.
– Нет, – покачал головой Николай Валентинович. – Не могу задерживать вас. Но нам придется осмотреть квартиру вашего брата.
– Осматривайте, – согласилась Ирина Юрьевна. – Но только я, с вашего разрешения, пожалуй, пойду.
И она сделала несколько шагов по направлению к двери, но навстречу ей вылетела Мариша, она всегда мчалась, не разбирая дороги, и тут не отошла от своих правил. Минута – и крушение произошло. Ирина Юрьевна благополучно грохнулась бы на пол, если бы не мы с Кротовым, оказавшиеся как раз у нее за спиной и успевшие ее подхватить. То есть Кротов ее подхватил, а я лишь стояла и хлопала глазами.
– Ой, простите! – воскликнула Мариша, увидев, что толкнула Ирину Юрьевну. – Я вас не видела. Вы не ушиблись?
Но словами Мариша не ограничилась, она тоже кинулась поднимать Ирину Юрьевну с пола.
– Отстаньте от меня! – вопила женщина. – И перестаньте меня, в конце концов, трогать, мне щекотно.
– Что это у вас тут? – вдруг удивился Кротов. – Вроде бы к платью такого не полагается.
И в самом деле из выреза на груди Ирины Юрьевны выглядывал кончик пленки. И прежде чем она успела помешать ей, Мариша уже завладела всей пленкой целиком. Подскочив к свету, Мариша подняла пленку на уровень глаз.
– Она! – удовлетворенно заключила моя подруга. – С нашим Петечкой. Очень забавные кадры тут попадаются. А это кто? – вдруг удивленно произнесла она.
Эти слова могли стать для нее последними – Ирина Юрьевна львицей бросилась на Маришу и попыталась свернуть ей шею, одновременно стараясь проглотить пленку. Вот это и помешало ей. Нужно было ограничиться чем-то одним. А так и Маришу удалось спасти, и пленку.
– Ага, – удовлетворенно произнес
– А вы посмотрите на кадры, – буркнула Мариша, растирая покрасневшую шею. – Сразу поймете. Там сначала идет наш несчастный Петюнчик в гордом одиночестве, а потом Мила в самых откровенных позах. Уверена, что любящая мать отлично знала, что там на пленке. Брат, должно быть, рассказал.
– Ничего он мне не рассказывал, – неожиданно заговорила Ирина Юрьевна. – Он только велел прийти к нему домой и забрать пленку, а потом уничтожить ее. Рассказал мне, где взять ключ и как открыть тайник. А больше я ничего не знаю. – И женщина начала всхлипывать.
На следующий день мы с Маришей и Вольдемаром предстали перед майором в его кабинете. Николай Валентинович выглядел как только что начищенный медный самовар, сиял так, что глазам больно делалось.
– Все прошло отлично, – сказал он. – В квартире Андрея удалось среди других видеокассет найти еще один фильм с участием его и Милы. Должно быть, у него было несколько таких кассет.
– А где же он его снимал? – спросила Мариша. – Ясно, что не у себя дома. Там, на пленке, была видна часть обстановки, но ни одной детали из квартиры Андрея.
– Разумеется, встречались они в одной квартирке на Приморской, – сказал Николай Валентинович. – О ней знал Леша Мухин – школьный приятель Милы. Он как-то раз проследил за ней до самого того дома. И когда встал вопрос о том, где снимался фильм и кто был режиссером, я вдруг и вспомнил внезапно про ту квартиру. Навел справки. Так вот, квартира принадлежала приятелю Андрея, который к нашему делу отношения не имеет, поэтому его имя я вам не назову. Приятель, который в то время жил за границей, квартиру со всей обстановкой оставил на попечение Андрея. Там он с Милой и развлекался. Видеокамера принадлежала тому же приятелю.
– И теперь его осудят? – спросила я.
– За шантаж обязательно, – кивнул Николай Валентинович. – За совращение несовершеннолетней тоже.
– А за убийства?
– С этим сложней. Толковых свидетелей, которые могли бы поручиться, что именно Андрей убил Степана, нет, – сказал майор. – Доказать что-либо по поводу Милы вообще невозможно, а в убийствах Головиной и Степана на вину Андрея указывают лишь косвенные доказательства. Суд может их не засчитать.
– А драгоценности? Они же были у Милы, он их украл, – возмутилась Мариша.
– А он говорит, что они всегда были у него, и сестра подтверждает, – сказал майор. – Мила никому не рассказывала про богатство, которое оставила ей ее бабушка, поэтому Андрей может врать про сокровище сколько ему вздумается.
– Но в тюрьму-то его посадят? – с надеждой спросила Мариша.
– Обязательно, – кивнул следователь. – До суда будет сидеть.
Весь этот день Мариша была очень мрачна.
– Вот так, ловишь преступника, а потом он говорит, что не виноват, и его отпускают, – говорила она. – И как нам его заставить расколоться?