Циклопедия
Шрифт:
Тем не менее Саныч решительно хотел уйти.
Взгляд его был обращен к бумагам, покоившимся на плоском валуне, поэтому осмотреть толком местность я не смог. Тонкой трубочкой, самый кончик которой был пропитан красным соком, Саныч выводил на верхнем листе корявые, непонятные буквы, которые каким-то странным образом стали понятны и мне:
"И когда Россия станет чемпионом мира.
Циклопы узнают час своей гибели…"
"Привет, это снова я, — жизнерадостно произнес до боли родной голос Ирдика, — Как у нас дела?"
"Кажется, отлично, — сказал я, вчитываясь в следующие строчки,
"Не понял, — сознался Ирдик. — Я там тяпнул на кухне, за здравие, поэтому не очень хорошо соображаю. Да и слышимость не очень… Повтори, что ты сказал?"
Саныч поднял руку и аккуратно поковырялся в ухе, пробормотав себе под нос насчет того, как сильно он устал от всех этих внутренних голосов. Покоя нет.
Понизив голос, я надиктовал Ирдику, что происходит. Джинн понятливо сказал: "Ага-ага" и добавил, чтобы я слушал и запоминал внимательно. Минут через десять он произведет обратный отсчет и вытащит меня оттуда.
Тем временем Циклопедиус закончил писать свое последнее пророчество и положил лист поверх общей стопки, ровно лежавшей на краю стола. Рядом легла сочившаяся соком трубочка. После этого циклоп наконец огляделся.
Пещера, по меркам тех времен, была что надо. Внушительная такая пещера, габаритная. Потолок ее исчезал где-то в темноте. Неровные стены были испещрены рисунками и письменами, некоторые я даже смог разобрать, причем не без удивления. Например: "Здесь был Кухт одноглазый" или "Не забывайте Меткого Трехпалого", а также "Саакхен и Шурет = новая кладка из пятидесяти яиц". Пробежав глазами по надписям, Циклопедиус встал и направился к своеобразному умывальнику, расположенному в углу пещеры. Прямо в стене была проделана брешь, из которой сочилась прозрачная вода. Над брешью услужливо повесили немного потрескавшийся бронзовый щит. Разглядеть в нем что-либо было очень трудно, но я все же увидел зеленый цвет лица Циклопедиуса, приплюснутый нос и один-единственный глаз, слегка смещенный влево. Из зеленого острого подбородка торчали редкие волосики, наверное, олицетворявшие бороду. По сравнению с ней Мусор-щикова борода являлась идеалом всех бород современности.
Омывая руки водой, Циклоп смотрелся в щит. Потом примерился и двумя пальцами выдавил большой красный прыщ, торчавший на уровне брови. Удовлетворенно крякнув, Циклопедиус неожиданно заговорил:
— Знаю я, что неохота уходить. Но сил нет более тянуть на себе племя одичавших, оголодавших, озлобленных циклопов. Все, что я видел и что знал о будущем, уместилось на ста страницах. Пусть теперь сами разбираются и решают, что правда, а что нет. А мне пора уходить.
"Куда?" — спросил я неожиданно даже для самого себя. Обычно я не отличаюсь любознательностью.
Циклопедиус замер перед умывальником и долго, нахмурившись, всматривался в свое отображение.
— И не спрашивайте. Уйду на пять тысяч лет! И вернусь только тогда, когда возникнет желание. Может, когда странная Россия станет чемпионом мира и циклопы узнают час своей гибели.
"Но ведь они от вас узнают! Верно?"
Неожиданная догадка пронзила меня подобно молнии и, порывшись в моем
Циклопедиус понуро кивнул, вытер руки о халат и побрел к выходу из пещеры.
На улице было темно и прохладно. На остроконечные скалы, которых вокруг было натыкано в изобилии, смотрел тонюсенький серп луны. Мигали звезды.
Потоптавшись на месте, старый предсказатель махнул на все рукой и неторопливым шагом направился в сторону видневшегося невдалеке перешейка.
"С ним все ясно, — раздалось у меня в голове. — А что делать с остальными циклопами?"
"Миша Кретчетов? А ты как все это видишь?" — удивился я.
"Ну, я же чревовещатель, а не бабка-гадалка, — сказал Миша и, как мне показалось, скромно потупил взор. — Я еще и на печатной машинке умею…"
"А что с циклопами?"
"Они же все совсем по-другому решили. — Миша вздохнул. — Эх, чуют мои шесть сердец, что от вашего славного городка в скором времени камня на камне не останется! Даже Александр Панкратов не выживет, хотя я так любил к нему наведываться в виде чертиков, бегающих по дну стакана!"
"Можно же что-то сделать! — воскликнул я. — Можно предотвратить!"
"Мне бы гранат связку и бронетранспортер, — мечтательно сказал Миша Кретчетов. — Я бы всю их братию… а нельзя. Я же бесплотный, посему не могу даже колечка из гранаты выдернуть!"
"Тащите меня отсюда! — взмолился я. — Ирдик, где же ты?"
"Слышу тебя хорошо, — сказал Ирдик тихим голосом. — Начинаю отсчет. До поднятия перископа… то есть, тьфу, до выхода из гипноза осталось десять!"
"Чего десять?" — взвыл я жалобно.
"Девять, восемь, семь…"
Циклопедиус успел преодолеть половину пути до того момента, как Ирдик начал выводить и меня, и его из состояния гипноза. Помахав Циклопедиусу на прощание ручкой, я воспарил в темноту и растворился в ментальном пространстве…
Глава девятая
Я очнулся от того, что кто-то усиленно колотил кулаком в стену.
Помимо того что в голове моей будто ночь напролет толпа папуасов танцевала дикие танцы под неутихающие звуки тамтамов, я ощутил еще некоторые физические неудобства в области нижней части своего тела. В зад впивался острый край табуретки. Левая нога онемела полностью, а правая подавала признаки жизни в виде острых колючек, бегавших вдоль и поперек.
Заерзав, я открыл один глаз, а затем и второй… И уставился в выпученные глаза Цикло-педиуса, который в свою очередь уставился на меня.
Позади Циклопедиуса, забравшись на диван с ногами, стоял Ирдик и бешено колотил в стену кулаком, выкрикивая угрозы по адресу надоедливого соседа, который (цитирую): "Моральный урод, слушать такую музыку!!" и "Недостоин высокого звания Человека!", а также "Я тебе кадык вырву и уши за такую музыку!!". Из-за стены доносились оправдания и огрызания, впрочем слишком слабые, чтобы воспринимать их всерьез. Ирдик же в ответ пускал глазами разноцветные искры и грозил вызвать ИнтерГпол, который уж точно во всем разберется — повесит парочку виновных на телеграфных столбах и закует в кандалы всяких там любителей слушать отвратительную музыку.