Циклопы
Шрифт:
Под невесомыми собачьими лапами почти не приминался толстый и мокрый ковер из опавшей листвы. Собачка мерзла, тряслась всем тельцем, ушки вибрировали мелко-мелко…
«Хорошо, что Кеша этого не видит», — мрачно подумал Завьялов. За Жюли Борис переживал не меньше Кешиного — обессиленной диареей собачке воспаление легких подхватить — проще пареной репы! Иннокентий этого зрелища не выдержал бы вовсе, заорал бы — гранату мне, гранату!! разнесем бандитское гнездо — Жюли замерзнуть не успеет!
Но Иннокентий, следуя генеральному генеральскому плану, уже засел
Завьялов, наблюдавший за окнами из-за укрытия мусорных бачков, судорожно стискивал кулаки. Если Грачевы расселись перед телевизором под пиво…, Жюли скончается от холода, а толка будет — ноль!
«Не переживай, Борька, не переживай! — бубнил в голове голос Константиновича. — Они сейчас на нервяке, прислушиваются!»
«А если не прислушиваются, а ругаются или Зоей «нервы лечат»?!»
«Пока, навряд ли. Зоя — их заложница. Ее не будут «портить» до поры до времени… Бандой руководит опытный оперативник…»
«Дак он уехал!!»
Завьялов никогда не предполагал в себе способности к истерикам. В любой, самой опасной ситуации его не подводили выдержка и здравомыслие. Он бился на гонках, как-то раз, без лишнего волнения воспользовался запасным парашютом, отрезав запутавшиеся стропы основного. Он падал, горел, тонул, дрался — побеждал и получал!
«Боря, а может — закурим?» — спокойно предложил Лев Константиныч.
«Да иди ты к черту, Лева!!»
«Как знаешь, мое дело — предложить… Я свое тело лучше знаю».
Борис уже на самом деле собирался закурить, пригибаясь за бетонной оплеткой помойки, начал карманы на предмет «Беломора» ощупывать… В окне гостиной показалась пропитая физиономия Ивана Ивановича Грачева.
Прищурившись, дядя Ваня разглядывал крошечного четвероного червячка в юбочке и кофточке… Никак не мог понять — откуда это чудо тут образовалось?! Раньше под окнами только лохматые дворняги пробегали, да коты к помойке шастали…
Подозвал племянника.
Сергей Грачев подошел к окну, разинул рот — судя по артикуляции многоэтажно выругался! все понял моментально.
Собака Зои Карповой под окнами убежища — абзац полнейший!
Везение, что ее еще не подобрал какой-нибудь абориген! не продал за бутылку водки первой попавшейся девице!
В отличие от дяди, племянник из столичной тусовки знал отлично: подобные собачки имеют на теле несмываемые отметки. По ним легко устанавливаются заводчик и владелец.
Если правоохранительные органы получат информацию, что возле такого-то дома нашли собаку, похищенной Карповой… кутерьма начнется! не приведи, Господи!
Весь поселок перевернут, но до дяди Вани доберутся! Павел Максимович папочка крутой, может закупить для повального шмона всю столичную полицию.
Бывший любовник Сабины распахнул окно, перевесился через подоконник, оглядел пустынный двор. Убедился, что вокруг ни души, повернулся к дяде, громко зашипел:
— Иваныч! На одной ноге во двор, тащи сюда собаку. Мигом!
Дядя исчез из поля зрения внутри квартиры. Сергей остался свисать с подоконника и двор
Потом, по всей видимости, подумав о том, что ОМОН в расчете на отвлекающий момент четвероногих червячков не работает, немного успокоился, убрал в комнату перевешивающийся корпус, и вовсе скрылся в глубине квартиры.
Завьялов тут же перешел из-за бачков в слепую зону. Невидимую из окон дяди Ваниной халабуды. Быстро пробежал до подъезда, юркнул внутрь и спрятался под лестницей на первом этаже в заранее разведанном стилистом закутке. (Едва проникнув в дом, Кеша на цыпочках весь подъезд обежал, сделал грамотную рекогносцировку, по телефону генералу доложил.)
По предположению Льва Константиновича, в доме не должно находиться больше двух бандитов-родственников. «Навряд ли братья привлекут к операции по похищению кого-то со стороны, — рассуждал Лев Константиныч. — В таких делах посторонние лица — лишняя докука, информация, расходы. А к Сабине, я уверен — поедут двое из Грачевых. В квартире останется дядя, кто-то из племянников, ну и Зоя, разумеется. Так что, едва один из похитителей поскачет за собакой, второму будет — хоть разорвись! Надо и за окрестностями из окна приглядывать и входную дверь посторожить…»
Пока все генеральские рассуждения подтверждались стопроцентно. Через щелку в лестничных перилах, Завьялов видел, как из квартиры, озираясь, вышел Иван Иванович. Постоял на пороге. Прислушался.
Пошаркал вниз.
«Входить в квартиру будем «на плечах», — расписывал Лев Константинович. — После того, как один из родственников выйдет за собакой, второй сразу же запрет изнутри дверь на засов — это к гадалке не ходи, внутрь мы, ребята, не попадем. Прорываться будем в момент возвращения с Жюли. Она немножечко потявкает, на себя внимание отвлечет… Нам главное, Боря, знакомыми рожами перед Грачевыми не засветиться. Кешу, то есть тебя, они уже во всей красе запомнили — еще по стоянке перед «Ладьей», откуда Кеша с ними и уехал. Меня-тебя могли срисовать в «вип-ложе». Там, конечно, все Сабина контролировала… Но кто-то из Грачевых мог в машине не усидеть, в «Ладью» наведаться».
…Иван Иванович вернулся в подъезд, так быстро, словно Жюли его на крыльце поджидала. Метнулся под окна потной свинкой, и уже обратно скачет!
Завьялов сжал тело в тугую пружину…
Основная задача по успешному проникновению в квартиру ложилась на отважную четвероногую француженку. Судя по тому, как громко ругался дядя Ваня Грачев:
— Ах ты, б… мелкая!! — Жюли весьма перестаралась с отвлекающим моментом. Ее просили лишь слегка потявкать, заглушить шаги Бориса и Иннокентия, помчавшихся к раскрытой двери квартиры. — Еще раз цапнешь — бошку откручу!!!