Циничные игры
Шрифт:
— Нина, открой, — упорно жал на звонок. — Я все равно не уйду, пока мы не поговорим.
— О чем? — сзади послышался тихий, ледяной голос.
Я повернулся, увидев девушку, держащую в руках небольшой пакет. Её опухшее лицо говорило о том, что она всю ночь проревела, ни на секунду не уснув.
Сердце противно заныло, вызвав жгучий спазм в груди. Ком, образовавшийся в горле, мешал дышать, но я старался не выдавать возникшее волнение.
— Ты обижаешься на меня? — спросил я, подойдя ближе. — Да, я виноват, что не рассказал о Марке. Но, по правде
— Неделю? — она раздраженно напрягла губы. — Не кажется, что семь дней слишком много для одного разговора?
— Я струсил, испугался, что ты больше не захочешь со мной видеться, — опустил виноватый взгляд в пол.
— Слишком много трусов стало вокруг в последнее время, — зло процедила Нина. — А ещё больше подлецов. Интересно, насколько было интересно играть со мной?
— О чем ты? — удивленно спросил я.
— Признаюсь, вчера у меня случайно получилось зайти в ваш с Даней диалог, — девушка тяжело вздохнула. — И твое голосовое сообщение до сих пор не выходит у меня из головы… Насколько нужно быть ничтожным, чтобы заказать нападение на моё кафе. Ты же видел, как я была напугана… Неужели твоя совесть настолько ничтожна, что ничего не стоит?
— Нина… — растеряно прошептал я, боясь смотреть в её глаза.
— Знаешь, а я благодарна… — она через силу улыбнулась. — Ты преподал отличный урок не впускать так просто в свою жизнь посторонних людей, — Нина протянула пакет. — Это мой прощальный подарок.
Под ребрами сильно заныло, а по спине прошлась колючая дрожь. Решившись, я все-таки осмелился посмотреть в дорогие глаза.
— Зачем ты так жестоко? — тихо спросил.
— Жестоко? — девушка сдала губы. — Что за идиотская семейная черта делать меня виноватой. Это ты, Элизар, решил, что человек — марионетка, чувствами которой можно безнаказанно играть. Но, к сожалению, ты не добился того, чего хотел, — я видел, как ей тяжело дается каждое слово. — Я не люблю тебя.
— Врешь, — прошептал, пытаясь сдержать подступающие слёзы. — Хочешь сказать, что только я почувствовал связь между нами?
— Нет, — Нина покачала головой. — Это больше был интерес, чем влюблённость. Я впервые за долгое время почувствовала, что нравлюсь кому-то.
— И что, хочешь сказать, что так просто можешь от меня отказаться? — меня разрывала боль.
— Да, — она кивнула. — Между нами слишком большая пропасть, которую у меня нет никакого желания постигать. Время, проведённое с тобой, останется приятным воспоминанием. Но вместе мы больше никогда не будем.
Буквально всучив мне пакет, Нина устало улыбнулась и добавила:
— Спасибо за все, Элизар. Надеюсь, задуманное тобой обязательно осуществится, и в недалеком будущем ты сможешь перестать зависеть от родителей и станешь самым лучшим графическим художником страны. Я верю в тебя.
/Нина/
Закрыв за собой дверь, тихо спустилась по стене на пуфик, стоящий рядом.
Одновременно мне стало так легко и так тяжело, что хотелось
Но сердце предательски ныло, не желая прощаться с Зиминым.
Поднявшись, посмотрела в глазок — парень так и стоял около нашей двери, опустошенно смотря на лифт. Внутри все горело, но я не могла к нему выйти, дав ложную надежду — мы не подходили друг другу.
Соврала ли ему, сказав, что не люблю?
Скорее всего нет… Сейчас я не чувствовала, что с уходом Элизара может разрушиться моя жизнь. Но, не смотря на это, за эти недели у меня получилось к нему привязаться. С ним мне было комфортно, интересно — словно получилось обратно вернуться в свои восемнадцать.
Но это не любовь…
Тяжело вздохнув, я последний раз посмотрела на разбитого парня и пошла в комнату.
/Слава/
День сегодня был слишком суматошным. Нашу команду выбрали для всероссийских соревнований, поэтому я с раннего утра носился с бумагами, собирая необходимые для поездки разрешения.
Первый раз присев в кафе, я решил заказать обед, но меня отвлек звонок Марка.
— Мне кажется, одна проблема решена, — радостно произнёс он. — Думаю, Нина и Элизар сегодня расстанутся.
— С чего ты это взял? — равнодушно спросил я.
— Она вчера притащила его полупьяного. Нужно было видеть выражение лица, когда Нина увидела меня, — Марк усмехнулся. — Думаю, это победа.
— И чему ты радуешься? — меня все больше раздражал этот разговор.
— Тому, что смогу сблизиться с дочерью, — он явно улыбался. — Это же прекрасная новость.
— Я рад за тебя, — ответил я, отключившись.
Господи, как же мне было противно слушать его. Трус, лицемер и предатель — Марка никогда не заботили чувства Нины, лишь свои собственные.
— Латте, пожалуйста, — есть совершенно не хотелось. — И клубничный чизкейк. Только запакуйте его навынос.
Уже через полчаса я стоял около подъезда Лебедевых, с сомнением смотря в их окна.
Что я тут делал? Зачем приехал? Меня совершенно не беспокоили чувства Элизара и, тем более, Марка. Я больше переживал за Нину.
— Наверное, ты сильно расстроена, — спросил пустоту. — Будешь ли рада, если я приду? Мне не хочется оставлять тебя одну в такой день.
Ещё раз хорошо подумав, я поднялся на седьмой этаж.
Сначала мне никто не открывал, и я уже подумал, что Нины и Даны нет дома. Но неожиданно из-за двери показалась уставшая девушка.
— Привет, — тихо сказал я, рассматривая любимое лицо.
— Здравствуй, — ответила она, сжав губы. — Зачем пришел?
— Решил, что хочу попить с тобой чай, — вздохнул. — Можно?
Нина, немного поколебавшись, согласно кивнула и пустила меня в квартиру.
За то время, что меня не было, здесь ничего не изменилось. Даже все вещи лежали на своих привычных местах. И мои тапочки… Мои любимые тапочки стояли рядом с пуфиком.