Цинна
Шрифт:
За голову его прося себе награды.
Какая б только кисть изобразить могла
Кровавый этот мир и гнусные дела!
Назвать ли ряд имен, исполненных значенья,
Чью смерть напомнил я, чтоб вызвать возмущенье,
Погубленных, чей дух равенствует богам,
Кто дерзостным клинком сражен у входа в храм?
Могу ль изобразить, к какому исступленью,
К какому трепету, к какому дерзновенью
Картиной мрачных зол, ужасных до
Своих сообщников я обратил сердца?
Не тратя зря минут, я, видя гнев их ярый,
Способность все презреть и наносить удары,
Прибавил в нескольких словах: "Насилья гнет,
Потеря наших благ, имуществ и свобод,
Грабеж родных полей, расправа с городами,
Изгнание отцов и войн гражданских пламя,
Все это - лестница, которой Август сам
Взошел на этот трон, чтоб стать владыкой нам.
Но жребий нам не столь уж тягостный достался:
Из трех тиранов он единственный остался.
Двух соправителей убрав, поддержки он,
Один несущий власть, теперь уже лишен.
Умрет - ни мстителей не будет, ни тирана,
И возродится Рим в свободе долгожданной.
Мы римлян истинных название вернем,
Едва его ярмо отважно разобьем.
Благоприятен час для нашего отмщенья:
На Капитолии ждут жертвоприношенья.
Пусть будет жертвой он - любой из нас готов
Свободу миру дать перед лицом богов.
В охрану Августа введем мы стражу нашу,
Из рук моих возьмет он жертвенную чашу,
И это будет знак, что нам пора начать.
Я в грудь ему всажу кинжал по рукоять.
И докажу, сразив жестокого злодея,
Что в жилах у меня струится кровь Помпея.
А вы, мне следуя, всем показать должны,
Что все от доблестных вы предков рождены".
Едва окончил я, как были все готовы
Решенье подтвердить еще раз клятвой новой,
Которой каждый бы хотел приобрести
Удара честь, что я собрался нанести.
Но разум одержал победу над волненьем.
Одни из них пойдут Максиму в подчиненье,
Других я сам возьму, чтоб были в помощь нам,
Едва лишь я сигнал к восстанию подам.
Вот что, Эмилия, мы порешили вместе.
Жду завтра от людей иль злобы, или чести.
Отцеубийца ли, освободитель я,
Захватчик, Цезарь сам?
– решит судьба моя!
Теперь от нашего зависит только рвенья,
Что ожидает нас: позор иль прославленье.
Народ признателен властителям своим:
Презренье - мертвецам и почести - живым.
И я судьбе своей предоставляю правой
На казнь
Поможет ли нам Рим иль встанет против нас
Готов и жизнью я пожертвовать в тот час!
Эмилия
Бояться гибели теперь уж ты не вправе,
Успех иль смерть равно твоей послужат славе.
В великом замысле, где трудностей не счесть,
Утратить можешь жизнь, но не утратишь честь.
Несчастье Кассия припомни или Брута!
Вредит ли славе их падения минута?
Иль умерли они с величием своим?
Последних римлян в них ужели мы не чтим?
Здесь, в Риме, память их столь стала всем священна,
Сколь личность Цезаря позорна и презренна.
Он правит, но лишь им одним сужден почет,
От вас, подобных им, народ спасенья ждет.
Иди им смело вслед, покорен зову чести,
Но жизнь свою храни и в упоенье мести.
И помни, что сердца пылают в нас, любя,
Что честь Эмилии - награда для тебя,
Что ты мне дан судьбой, что страстно жду тебя я.
И что, пока ты жив, с тобой сама жива я.
Но для чего Эвандр подходит к нам сейчас?
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Цинна, Эмилия, Эвандр, Фульвия
Эвандр
Сам Цезарь требует к себе с Максимом вас.
Цинна;
Максима и меня? Ты слышал это ясно?
Эвандр
В твоем дому тебя ждал Поликлет напрасно.
Он вместе бы со мной пришел тебя искать,
Когда бы не успел его я удержать.
Хочу предупредить тревожные я вести:
Торопит Цезарь вас.
Эмилия
Звать вожаков - и вместе!
Обоих! В тот же час! Теперь открыты вы!
Цинна
Посмотрим.
Эмилия
Но тебя теряю я, увы!
Нам боги в замыслах перечат беспримерно,
Среди друзей твоих доносчик был, наверно.
Сомнений больше нет. Да, Август все открыл.
Как? Вместе? И когда совет ваш все решил!
Цинна
Не скрою, Цезаря приказ меня смущает.
Но он меня к себе нередко призывает.
Максим же Цезарю, как я, ближайший друг,
И вовсе, может быть, напрасен наш испуг.
Эмилия
Себя ты обмануть пытаешься напрасно.
Не мучь меня - и так безмерно я несчастна.
И, если за меня ты уж не в силах мстить,
Умей хоть жизнь свою, о Цинна, сохранить
И, к Цезарю идя, страшись его угрозы.
Довольно над отцом я проливала слезы.
Нет, новою меня не отягчай тоской,
Чтоб не пришлось теперь мне плакать над тобой!
Цинна