Цинния
Шрифт:
— Но двигатели на студне надежны, и они не ломаются без предупреждения. Я попрошу механика проверить завтра твой автомобиль.
— Ты хочешь сказать, что думаешь, будто кто-то повредил его?
— Я говорю, что нужно осмотреть автомобиль. Как только мы получим заключение механика, мы все узнаем.
— Даже если кто-то действительно поработал над двигателем, — сказала она, — это вовсе не означает, что этот кто-то не был старым добрым Седриком, который пытался организовать еще одну фотосессию.
— Я знаю. В этом случае
— Ник, лучшее, что ты можешь сделать, — это забыть о Декстере и «Синсейшен». Доверься мне в этом. Мне уже доводилось проходить через скандалы. Единственный способ пережить — это полностью их игнорировать. В конечном счете они забываются. Ты не сможешь купить респектабельность с помощью судебного процесса против папарацци.
— Я разберусь с Декстером позже. Цинния, мы должны поговорить.
— Да. — Она пристально смотрела вперед сквозь ветровое стекло. — Я думаю, должны. Что ты обнаружил сегодня, побывав в доме изготовителя фальшивок?
Он нахмурился:
— Это не то, что я хотел обсудить.
— Ты хочешь, чтобы наше партнерство продолжилось? — спросила Цинния приторно-сладким голосом.
— Черт побери, да, я хочу продолжать наше партнерство. — Он осознал, что изо всех сил старается сохранить самообладание. — Но мы теперь еще и любовники, об этом я и хочу поговорить сегодня вечером.
— Я предпочла бы обойтись без этого, — сказала она чопорно.
Доселе не испытываемый вид паники охватил его.
— Ты была разочарована, не так ли? Долго ждала, пока решилась заняться сексом, и то, что случилось, не соответствовало ожиданиям. Послушай, я сожалею. Я действовал слишком поспешно. В следующий раз…
— Во имя неба, ты прекратишь говорить о сексе? — Она полуобернулась. Ее глаза блестели в полумраке. — Секс тут не при чем.
Он пробовал переварить это.
— Не при чем?
— До твоей твердолобой головы таланта-схематика дойдет когда-нибудь, что я сержусь не потому, что меня разочаровал секс? Меня расстроило то, что случилось позже.
— Позже? — Ник немного расслабился. С этим он мог справиться. — Ну да. Фотография в сегодняшней утренней газете. Я очень сожалею об этом. Я думал, что забрал пленку из камеры Декстера. Очевидно, это была обманка. Я обещаю, что позабочусь о нем завтра.
— Когда дело касается некоторых вещей, для предположительно блестящего схематика ты столь же бестолков, как комок студня. Довожу до твоего сведения, Ник Частин: меня рассердила вовсе не фотография.
Он вздохнул:
— Ты сердишься, потому что я отправился к изготовителю фальшивок с Лео и не взял тебя с собой.
— Поздравляю с ошеломляющей вспышкой проницательности.
— Я же объяснил, как это случилось. Я должен был действовать быстро. У меня не было времени, чтобы вызвать тебя и устроить встречу с Вилкесом.
Она барабанила пальцами по обтянутой джинсами ноге:
— Ты нашел
— Возможно. — Он осторожно посмотрел на нее, не уверенный в ее настроении.
— Рассказывай, Частин.
— Я уже говорил, что Вилкес улизнул до того, как мы появились.
— И кто-то обыскал его мастерскую?
— Да. Там искали финансовые документы, связанные с подделкой журнала Частина.
Она повернула голову и внимательно на него посмотрела:
— Как ты можешь быть в этом уверен?
Он заколебался, затем сунул руку в карман своего пиджака.
— Мы с Лео не нашли никакой полезной финансовой информации, но я обнаружил вот это.
Он положил запонку ей на ладонь. Та слабо поблескивала, в ней отражались огоньки на приборной панели.
— Я не понимаю. — Цинния рассматривала маленькую золотую вещицу. — Думаешь, что это принадлежит Вилкесу или тому человеку, который обыскивал его мастерскую?
— Это принадлежит моему дяде, Оррину Частину.
Цинния сделала глубокий вдох:
— Главе «Частин Инкорпорейтед»?
— Да.
— Как она попала в мастерскую того типа?
— Хороший вопрос, — сказал Ник. — У меня пока не было шанса его задать. Я намереваюсь сделать это завтра. Это не первый раз, когда имя дяди всплывает в связи с этим делом.
Она сжала запонку в руке.
— Ты не упоминал об этом незначительном факте.
Он почувствовал внезапную потребность объяснить, почему умолчал об этом:
— Я не говорил ничего потому, что… черт, я не знаю, почему я не говорил тебе. Но это не потому, что я параноидальный схематик. Я лишь хотел еще некоторое время подумать над ситуацией, вот и все.
Она слегка пожала плечами:
— Ты не говорил мне потому, что это касается семьи. Твоей первой инстинктивной реакцией было защитить дядю, пока ты не разберешься в том, что происходит. Вполне понятно. Я на твоем месте сделала бы то же самое.
Он был поражен. Затем сжал руки на приборной панели.
— Не причисляй меня из-за этого к лику святых. Оррин и я едва выносим друг друга. Между нами нет никакой любви.
— Но вы семья.
— Не с его точки зрения.
— Не имеет значения. Ты сделал то, что должен был сделать. За это я тебя уважаю.
— Правда?
Впервые после того, как он забрал ее из храма, она улыбнулась:
— Я знаю, тебе наверняка было трудно поделиться со мной этой информацией. Но поскольку ты все-таки ею поделился, то предлагаю забыть о наших недоразумениях. Можешь считать, что наше партнерство восстановлено.
Он глубоко вздохнул:
— А как же наша связь?
— Я должна еще подумать об этом. Если быть до конца честной, то я не уверена, будет ли для меня правильным продолжить ее.
Ник почувствовал себя так, будто по нему только что пронесся ледник. Ему вдруг стало трудно дышать. Воздух был так холоден, что замерзал в легких.