Циолковский
Шрифт:
Русский язык обогатился десятками новых слов: ударник, колхозник, летун, промтовары. Где-то, незаметное, притаилось среди слов – памятников этой бурной эпохи непонятное словечко «ГИРД». Шутники расшифровывали его так: «Группы инженеров, работающих даром». Как во всякой шутке, и здесь была доля истины.
Группы изучения реактивного движения стали той самой армией, о которой долго и безуспешно мечтал Циолковский. Разбитая в 1924 году, когда было расформировано Общество межпланетных сообщений, она воскресла восемь лет спустя, чтобы сражаться за ту же идею. Что из этого получилось – общеизвестно: в космос первыми проникли
Не зря сложена поговорка: «Не место красит человека, а человек место». Возникли ГИРДы там, где их меньше всего можно было ожидать.
«В 1931 году, – вспоминает И. А. Меркулов, – группа ученых и инженеров обратилась к председателю Центрального совета Осоавиахима с предложением организовать в системе Осоавиахима работы в области ракетной техники. Это предложение инициативной группы было принято, и в том же году при Бюро воздушной техники Центрального совета Осоавиахима была организована секция реактивных двигателей, руководителем которой был избран Ф. А. Цандер.
Во второй половине 1931 года эта секция была преобразована в группу изучения реактивного движения – ГИРД. Аналогичные группы стали возникать и в других городах».
С первых же дней Циолковский был в курсе дел этой новой организации. Ученый внимательно прочитал и бережно сохранил письма Ивана Петровича Фортикова, одного из инициаторов ГИРДов. Вот несколько отрывков из этих писем:
31 сентября 1931 года.
«После преодоления всех трудностей, после упорной и большой работы проектируемая мною организация, наконец, приняла признанные формы. В состав группы входят представители и актив ЦАГИ, Военно-воздушной академии, МАИ...
Я хотел бы, чтобы Вы возглавили нашу работу. Мне кажется, что пришло Время осуществить все Ваши гениальные труды на практике...»
7 ноября 1931 года.
«Мы работаем над постройкой бесхвостового ракетоплана; дело так двигается, что 1 февраля, я рассчитываю, мы сумеем демонстрировать свои успехи. Актив у нас сильный и энергичный...»
4 июля 1932 года.
«Наши опытные работы по реактивному самолету-ракетоплану „ГИРД-РП-1“ подходят к концу. Конструкция самолета бесхвостового типа (треугольник) инж. Б .И. Черановского закончена и испытана как машина в качестве планера на обыкновенном авиационном моторе. Показатели блестящие. Ракетный двигатель типа инж. Ф. А. Цандера ныне в работе. В скором времени мы испытаем его надлежащим образом, а затем установим на самолет...
У нас работает много квалифицированных инженеров, но лучшим из лучших является председатель нашего техсовета инж. С. П. Королев. Я рад, что отыскал такого преданного делу человека, как он, ибо уже теперь он сделал для нас всех много и много. Он-то и будет пилотировать первый ракетоплан».
Для такого утверждения у Ивана Петровича Фортикова были все основания. К тому времени двадцатишестилетний Королев был известным летчиком-инженером, конструировавшим планеры. Вслед за Московским высшим техническим училищем (Королев получил диплом в 1929 году) молодой инженер окончил в 1930 году школу летчиков-парителей. На сконструированном им в 1930 году планере «Красная звезда» летчик Степанчонок впервые в мире выполнил фигуры высшего пилотажа в безмоторном полете.
Упорно и настойчиво шел Королев к четко поставленной для самого себя цели – к созданию планера, способного превратиться в ракетоплан. «С этой целью, – пишет историк
Несколько опережая события, заметим, что не планер Б. И. Черановского, о котором писал Циолковскому Фортиков, а планер С. П. Королева СК-9, снабженный двигателем Ф. А. Цандера ОРМ-65 превратился в 1938 году в ракетоплан РП-318-1. В 1940 году его успешно испытал летчик В. К. Федоров. Это были первые в нашей стране полеты на самолете с жидкостно-реактивным двигателем.
Но создание ракетоплана было лишь частью дел ГИРДа. Не меньшую роль сыграли и другие его работы – работы над воздушно-реактивными двигателями. Впервые стройную, мало-мальски математически обоснованную теорию этих двигателей разработал ученик Н. Е. Жуковского Борис Сергеевич Стечкин. Как вспоминает Ю. А. Победоносцев, профессор Стечкин изложил основы своей теории группе студентов в декабре 1928 года.
«Слух об этой лекции, – читаем мы в воспоминаниях Победоносцева, – быстро распространился среди передовой научно-технической интеллигенции, интересовавшейся в то время ракетной техникой, и Б. С. Стечкина просили прочитать эту лекцию еще раз для более широких кругов.
Вскоре такая лекция состоялась в одной из больших аудиторий Дома Советской Армии. Зал был переполнен, и много желающих не смогли попасть на нее. Тогда Бориса Сергеевича стали просить опубликовать лекцию в печати. И вот необычайно быстрыми темпами, с помощью слушателей и учеников Стечкина лекция была обработана, и на ее основе Борис Сергеевич подготовил к печати статью «Теория воздушного реактивного двигателя», которая впервые была опубликована в феврале 1929 года в журнале «Техника воздушного флота».
Огромный интерес к многообразным возможностям ракетной техники и необходимости подготовки кадров побудили ГИРД организовать своего рода краткосрочный институт – инженерно-конструкторские спецкурсы. Курс динамики реактивных аппаратов прочел профессор Ветчинкин, курс гидродинамики и газовой динамики – профессор Земский, теории воздушно-реактивных двигателей – Стечкин, экспериментальной аэродинамики – Журавченко, физиологии высотного полета – Добротворский.
Итог этой работы – создание в апреле 1932 года научно-исследовательского центра московского ГИРДа. Именно здесь были проведены интереснейшие эксперименты с воздушно-реактивными двигателями, долгое время составлявшие государственную тайну.
Особенно интересны испытания воздушно-реактивного двигателя на сверхзвуковых скоростях. По предложению Ю. А. Победоносцева, модель такого двигателя, работавшего на белом фосфоре, была размещена в 76-миллиметровом артиллерийском снаряде. Как вспоминает И. А. Меркулов, было изготовлено 10 снарядов с ВРД (воздушно-реактивными двигателями). Артиллерийское орудие образца 1902 года отлично справилось с возложенной на него задачей катапультирования модели.
Одновременно гирдовцы провели исследования пульсирующих воздушно-реактивных двигателей. Все эти испытания существенно подтвердили и обогатили теорию Стечкина.