Цирк кошмаров
Шрифт:
В прозрачной пластиковой папке, которую Олег прижимал к груди, были бумаги отца. Выпускать их из рук парень не решался: мало ли что случится, уж пусть лучше будут при нем. Их искал профессор, значит, нужно, чтобы они никогда ему не достались.
В ногах завозился Чуд. Вот уж кто никогда не переживает!
Надо было как-то развеять тягостное молчание.
– Надеюсь… ммм… Пьер не будет сильно скучать, здесь он видел мало хорошего, – сказал Волков. – Но если что, звоните в любой момент. Или сам позвони, как освоишься со скайпом и всем прочим, – обратился он к Квазимодо. – Сны, конечно, хорошо, но вживую тоже
– Не сомневайся, Олег, у мальчика будет все, что ему потребуется, – пообещал Серж, – а с его способностями, я думаю, он сможет найти свое место в жизни. Но в целом ты верно заметил: адаптация в чужой, пусть и дружественной, обстановке – тяжелый и длительный процесс. Возможно, вы смогли бы помочь мальчику.
– Конечно! Мы всегда будем рады! – горячо заявила Алиса. – Пожалуйста, позвоните, как устроитесь.
– Как справедливо заметил Олег, ничто не заменяет живого общения, – проговорил Серж. – Возможно, вы все же, с согласия ваших родителей, согласитесь пожить какое-то время во Франции. После того, что случилось, Пьеру будет трудно прийти в себя. К тому же незнакомая обстановка, чужие пока еще люди. Уверен, господин Аль-Каддур полностью поддержит эту идею. Париж стоит того, чтобы его увидеть. Дайте мне знать, если передумаете.
– Возможно… Потом. – Олег кивнул, а в голове отчего-то всплыло название какого-то фильма: «Увидеть Париж и умереть».
– Шеф, – один из людей Сержа показал вперед, где наблюдалась в общем-то обычная для российских дорог картина. Возле мигающей огнями полицейской машины стояли две фуры. Один из гаишников что-то выговаривал водителям, а второй жезлом показывал машине, в которой ехал Серж с компанией, что надо остановиться.
– Merde! [9] – выругался француз. – Надо было взять лимузин, но я не люблю эти гробы на колесах. Спрячьте оружие и подготовьте документы.
9
Дерьмо (фр.)
Микроавтобус начал тормозить. Вдруг фуры тронулись, перегораживая им дорогу спереди и сзади.
Серж схватил Олега и Алису обоих за плечи и увлек на пол. Туда же отправилась коляска с Квазимодо.
– Засада! Уходим через поле! – закричал француз. – Огонь без команды.
Оглушительно загрохотали выстрелы, послышался звон разбившегося заднего стекла, и машина наполнилась кислым запахом сгоревшего пороха. Лобовое стекло лопнуло, осыпав всех брызгами осколков, а водитель, как брошенная кукла, упал лицом на баранку. Вероятно, он задел рукой магнитолу, и в салоне загремел хрипловатый женский голос: «Non, je ne regrette rien» [10] .
10
Слова из одноименной песни Эдит Пиаф.
Олег знал эту песню и о чем там идет речь: ее часто слушала мама. «Нет, я не жалею ни о чём», – надрывалась Эдит Пиаф.
«Похоже, сейчас все кончится», – мелькнуло в голове, и Олег с острым чувством сожаления подумал, что ему-то как раз жаль. Жаль Квазимодо, который так не вовремя нашел семью. Маму, которая останется одна.
Волков никогда не задумывался о религии, но в этот момент отчего-то взмолился:
«Господи, сделай так, чтобы мы все остались живы! У нас тут еще куча важных дел, которые надо закончить, и негодяев, которых надо проучить, и слабых и беспомощных, которых надо спасти».
Он нащупал руку Алисы и почувствовал ее ответное пожатие.
– Не бойся, – сказал Олег так убедительно, как только мог, – мы выкрутимся, раньше и не из такого выкручивались. Профессор – просто мелкий гад, не то что древние боги. И не такое переживали.
Тем временем Серж вскочил на ноги, спихнул тело шофера с водительского сиденья и сам протиснулся за руль. Мотор зарычал, Олег почувствовал, что машина круто развернулась.
– Правильно сделал, что не взял лимузин! – весело закричал Серж, обернувшись, и Олег увидел, что его лицо разрумянилось, а в глаза, впервые после гибели Моник, вернулся блеск. Микроавтобус перевалил через обочину и запрыгал по пологому откосу. Люди Сержа перестали стрелять, стих и ответный огонь.
«Спасибо, – мысленно поблагодарил Олег, – я схожу свечку поставлю. А лучше сделаю все что нужно и не буду ни боятся, ни колебаться, даже если на моем пути встанет кто-то из родных…»
Ему почему-то даже про себя не хотелось говорить «отец».
Вдруг сзади бабахнуло. Машина проехала еще немного и остановилась.
– Ребята, дальше без меня, – раздался тихий и странно изменившийся голос Сержа.
Олег поднял голову и увидел, как между пальцев француза, прижатых к шее, широкими лентами струится кровь, мгновенно пропитывая рубашку и свитер. Серж смотрел прямо на Олега, и его глаза, еще мгновение назад горевшие азартом боя, тускнели с каждой секундой.
– Извини, пацан, – сказал один из людей Сержа, выбрасывая автомат в окно, – бой окончен. У них снайпер, нас на этом поле как цыплят перестреляют. Зачем умирать зря?
В разбитое заднее окно было видно, как на краю насыпи вырастают фигурки преследователей.
«А ведь мне совсем не страшно. Вообще ничего не чувствую, – с удивлением подумал Олег. – Надо что-то делать. Хватать Алису, Квазимодо и бежать. Те, сзади, они не будут стрелять. Наверняка мы нужны им живыми. И бумаги отца… Нельзя, чтобы они достались профессору!
Он начал подниматься, но в этот момент в разбитое окно влетел какой-то шипящий предмет, а за ним еще один. Глаза и горло взорвались болью, как будто в них плеснули кислотой. Пытаясь удержать мучительные приступы кашля и тошноты, Олег поднес руки к лицу. Мир терял четкие контуры, сознание стремительно подергивалось темной пеленой. Чуд взвизгнул и опрометью бросился вон, через разбитое окно.
«Хорошо, что хоть кому-то удалось сбежать», – успел подумать Олег, прежде чем окончательно потерял сознание.
13
В плену
Голова. В ней били в тысячу барабанов и гремела тысяча цирковых литавр.
Алиса приоткрыла глаза и поморщилась: свет обжог, словно в лицо плеснули серной кислотой. В горле першило, глаза слезились, а голова кружилась. Но, кажется, она была жива. Она жива… а другие? Где Олег? Где Квазимодо? Что с Сержем? Правда ли то, что она видела?