Цитадель огня. Мрак остается (сборник)

Энтони Марк

— Сестра, у него, посинели губы, — тихо проговорила Лирит. — И ногти. Я видела такое у утопленников. Но он еще дышит.

Грейс хотелось сказать; что он и в самом деле тонет. В собственной крови, а кислород, который ему удается вдохнуть, уходит через рану в плече в землю. Но на уроки анатомии и объяснение колдунье, живущей в средневековом обществе, к каким последствиям приводит разрыв легкого, у нее не было времени. Сейчас Лирит ни к чему знать, что такое «цианоз» или «гипотония». Грейс схватила сразу несколько артерий и зажала их в руке.

— Нам

нужно остановить кровотечение, — сказала она. — Он посинел от потери крови.

— Что я должна делать, сестра? — посмотрев ей в глаза, спросила Лирит.

— Держи вот так.

Она взяла Лирит за руку и показала, как нужно зажать порванную артерию. Затем Грейс выпрямилась и задумалась, что делать дальше. Сохранить руку нет никаких шансов. Даже если бы у нее в распоряжении имелся ящик льда, чтобы заморозить оторванную конечность, и вертолет, готовый по первому сигналу подняться в воздух, операция почти наверняка не принесла бы желаемого результата. В этих же условиях пациент потеряет руку. С точки зрения Грейс, ничего смертельного в этом не было. Главное, чтобы он остался жить — так ее учил Леон Арлингтон. Значит, ампутация. Остановить кровотечение и доставить пациента в замок.

— Эйрин! — позвала она. — Принеси мою седельную сумку.

Никакого ответа. Грейс подняла голову. Эйрин по-прежнему сидела на лошади, глядя прямо перед собой, левая рука побелела от напряжения — с такой силой она вцепилась в поводья. Нет! — никто не имеет права проявлять слабость. Сейчас Грейс нуждается в помощи всех своих друзей.

Эйрин! Быстрее!

Грейс хотела крикнуть, но слова сформировались у нее в сознании. Баронесса моргнула и посмотрела на Грейс. Затем неловко сползла с лошади, схватила сумку Грейс и подбежала к ним.

Грейс повернулась и увидела, что Лирит за ней наблюдает с напряженным выражением на лице. Колдунья кивнула, но ничего не сказала. Она заметила, что произошло. Грейс не знала, хорошо это или плохо. Не важно. Сейчас у нее другие заботы.

Эйрин опустилась на колени, а Грейс тем временем схватила левое запястье пациента и принялась считать пульс. Учащенный и едва различимый. Сердце бьется слишком быстро, стараясь восполнить недостаток кислорода и крови. Она чувствовала, как с каждой секундой уходит из тела жизнь.

— Эйрин, дай нож.

Баронесса вытащила из седельной сумки маленький кинжал — тот самый, что она подарила Грейс, казалось, целую жизнь назад. Не скальпель, конечно, но достаточно острый. Грейс взяла кинжал и уверенными, точными движениями завершила ампутацию руки. Она знала, что ее спутники в ужасе — Эйрин вцепилась в свою больную правую руку, — но сосредоточила все свое внимание на ране.

— Иголку и нитку.

Эйрин порылась в сумке и вытащила рукоделие, которое прихватила с собой Грейс. Она прекрасно понимала, что ей придется призвать на помощь все свое умение, чтобы справиться с поставленной задачей столь примитивными инструментами. Она зашила те раны, что кровоточили сильнее всего,

а затем прикрыла обрубок. После чего занялась отверстием в груди пациента. Существовала высокая вероятность заражения, но этой проблемой она займется позже.

Эйрин и Лирит разорвали одеяло на полосы, и Лирит смочила часть из них сосновым отваром. Хорошо — это обеспечит некоторую стерильность. Грейс занялась импровизированными бинтами. Подняв голову, она увидела, что Дарж срубил два деревца, чтобы соорудить подобие носилок. Привязав между ними другое одеяло, он прикрепил его к седлу Черногривого.

Грейс посмотрела на пациента. Дыхание, хоть и давалось ему с трудом, стало ровнее, а лицо приобрело относительно нормальный цвет. Однако он находился в шоке, его следовало как можно скорее доставить в замок.

Гарф. Теперь она думала о нем не как о чужом, незнакомом человеке, а как о друге. Может, это хороший знак. Возможно, он все-таки выкарабкается и будет жить.

Дарж подвел Черногривого так, чтобы носилки оказались рядом с Гарфом. По команде Грейс они уложили его и привязали оставшимися полосами одеяла, чтобы раненый не упал.

— Скачи как можно быстрее, но постарайся не очень его трясти, — посмотрев на Даржа, попросила Грейс.

Эмбарец кивнул:

— Я сделаю все…

— Грейс! Он не дышит! — крикнула Эйрин.

Грейс мгновенно обернулась и увидела, что баронесса стоит на коленях рядом с Гарфом и смотрит на него широко раскрытыми глазами.

Грейс присела около юного рыцаря. Эйрин не ошиблась. Тело Гарфа напряглось, он не шевелился. Она попыталась нащупать пульс и не смогла.

— Что происходит? — спросила Лирит.

Грейс покачала головой. Она не знала. Проклятие, монитор сердечных ритмов ей сейчас очень даже пригодился бы.

А может быть, существует другой способ понять, что произошло?

Не теряя ни минуты, Грейс закрыла глаза и потянулась к Духу Природы. На короткое мгновение яркое переплетение нитей жизни чуть не поглотило ее, и она вскрикнула от неожиданности. Но тут же заставила себя сосредоточиться, пытаясь отыскать нить Гарфа, отделить ее от других, принадлежавших людям, лошадям, деревьям. И вот она ее нащупала: такую тоненькую и прозрачную, словно она была соткана из призрачного тумана. Грейс последовала за нитью, которая тянулась к телу Гарфа.

— Да, сестра, — прошептала Лирит. — Воспользуйся своим Даром. Иволейна права. Это твой талант.

Грейс колебалась. Разве она не проделывала то же самое сотни раз, когда работала в отделении неотложной помощи? Возможно, не отдавая себе отчета в том, что делает, она пользовалась силой — своей силой — чтобы понять, что происходит с пациентом, и ставила диагноз точнее любого прибора. Она собрала всю свою волю в кулак, затем заставила себя заглянуть в грудь Гарфа.

Его сердце билось под ее воображаемой рукой, точно раненая птица, угодившая в клетку.

— Фибрилляция! — открыв глаза, сказала Грейс. — Мне нужно полмиллиграмма эпинефрина, массаж сердца!