Цитадель Огня

Энтони Марк

Наконец лестница закончилась, и они оказались в небольшом овальном помещении, хотя лестничный колодец, как и прежде, уходил вниз. Тревис не успел туда заглянуть — Ларад взял его за руку.

— Сюда, мастер Уайлдер.

Три коридора выходили из сердца башни. Тревис последовал за Ларадом к ближайшему; затем они миновали одну из диковинных треугольных арок и остановились на мгновение перед небольшой винтовой лестницей. Камень стен казался здесь особенно тяжелым и толстым, и, хотя Тревис почти потерял ориентацию после долгого спуска, у него возникло ощущение,

что лестница находится внутри внешней стены башни. Они спустились еще на пятьдесят ступенек и оказались на маленькой площадке. Бледный свет пробивался через вторую арку вместе с шипящим шепотом камней.

Ларад слегка подтолкнул Тревиса вперед. Он прошел под аркой и невольно ахнул. Так вот что он видел, когда заглядывал в лестничный проем.

Помещение для хора толкователей рун занимало все основание Серой Башни. Впрочем, «занимало» — не совсем правильное слово, поскольку оно не было высечено из камня, а скорее соткано из воздуха и жемчужно-серого света. Идея оказалась довольно простой, но поражающей воображение, так что Тревису оставалось лишь восхищаться, как всего несколькими удачными штрихами строителям удалось создать такое огромное пространство.

Помещение хора имело очень необычную форму — нечто среднее между круглой и треугольной. Вдоль стен стояли семь рядов каменных скамеек, окружавших центральный помост. Тут и там виднелись вертикальные щели в стенах, и, хотя сквозь них трудно было разглядеть что-нибудь определенное, Тревису удалось увидеть — точно сквозь глазок детского калейдоскопа — размытые образы далеких гор на фоне угольно-черного неба. И хотя здесь хватило бы места для нескольких сотен толкователей рун, Тревис не насчитал и сотни мужчин в серых балахонах, сидевших на нижних рядах. Но ведь Фолкен говорил, что толкователи рун уже не пользуются прежней популярностью.

Воздух наполнил легкий шепот голосов, похожий на шум океанского прибоя внутри морской раковины. Потом Тревис начал различать отдельные слова.

— Добрый вечер, мастер Уайлдер.

Приветствие было произнесено обычным голосом, но Тревис отчетливо его услышал, и тут до него дошел смысл конструкции этого помещения: все здесь подчинялось единственной цели — усиливать даже самый слабый звук.

Чему ты удивляешься, Тревис? Чтобы произнести руну, не приведя ее в действие, необходимо, чтобы она прозвучала спокойно, без усилий и эмоций. Здесь мастер в состоянии произнести руну так, что его услышат все ученики.

Слова приветствия стали стихать, но не исчезли, а смешались с общим шепотом, наполнявшим помещение хора. Стоило Тревису напрячься, и он мог выделить их среди моря голосов.

Послышался новый шепот — на сей раз он прозвучал резко и четко — прямо Тревису в ухо.

— Ты считаешь себя выше того, чтобы ответить Гроссмейстеру на приветствие, повелитель рун?

Тревис поморщился, замигал и увидел, что Орагиен стоит на центральном помосте и смотрит в его сторону. Тревис поклонился Гроссмейстеру.

— Привет, — сказал он и вновь поморщился, так неожиданно громко прозвучали

его слова.

Ларад бросил на него свирепый взгляд, и даже Орагиен поджал губы. Тревис прикусил язык.

Ларад повел Тревиса к передним рядам скамеек, и он шел, чувствуя, как его рассматривают сотни глаз. Тогда Тревис решил сосредоточиться на том, чтобы не наступить на полы своей рясы, и вскоре со вздохом облегчения опустился на скамью, когда Ларад указал его место.

— Сегодня ты выглядишь значительно лучше, — послышался рядом с ним пронзительный голос. — В прошлый раз, мастер Уайлдер, ты был больше похож на кусок мяса, который Эмпирей забыл перевернуть на жаровне.

Тревис настолько смутился из-за строгих взглядов Ларада, что даже не заметил толкователя рун, сидевшего рядом с ним.

Повернувшись, он посмотрел на невысокого толстенького человечка средних лет, на серой рясе которого виднелись следы еды и вина. Несмотря на морщины вокруг рта и глаз и редеющие волосы, в его лице было что-то мальчишеское. К тому же, толкователь рун показался Тревису смутно знакомым. Может быть, они уже встречались?

— Это мастер Эрион, — сказал Ларад, понизив голос исключительно для того, чтобы показать Тревису, как следует себя вести. — Он ухаживал за тобой, пока ты болел.

Конечно. Вот почему его лицо показалось знакомым; должно быть, Тревис видел его во время болезни.

— Спасибо за помощь, — сказал Тревис.

Мастер Эрион улыбнулся, и на щеках появились ямочки.

— Не стоит. Рад, что ты поправился. У тебя была сильная лихорадка. Я даже боялся, что горячки не избежать.

От его слов Тревису стало не по себе. Он вспомнил газетный заголовок:

«НЕКОТОРЫЕ ДОКТОРА НАЗЫВАЮТ ЭТУ БОЛЕЗНЬ „НОВОЙ ЧЕРНОЙ СМЕРТЬЮ“».

Тревис собрался расспросить Эриона поподробнее, но тут послышался голос Гроссмейстера.

— Наш хор начинается. Пусть слова и мысли наши сложатся в единое целое.

Тревис поднял голову и увидел, что Орагиен взошел на возвышение. Гроссмейстер опирался на свой посох, однако он больше не казался хрупким стариком. Его глаза стали пронзительными, как у ястреба, а седые волосы и борода сияли в льющемся сверху рассеянном свете. Вот только Тревис нигде не заметил ни факелов, ни свечей. Интересно, как освещается зал?

Повинуясь инстинкту, Тревис слегка наклонил голову и прислушался… и уловил одно слово, плещущееся среди бесконечных набегающих волн. Лир.

Он удивленно вздохнул. Сколько же времени руна будет парить в воздухе, наполняя зал мягким сиянием? Наверное, до тех пор, пока кто-нибудь не произнесет руну бри, и тогда занавес тьмы вновь опустится на зал.

Тревис наклонился к мастеру Эриону.

— И теперь вы все начнете петь?

— Петь? — На пухлом лице толкователя рун появилось недоумение. — Нет, пения не будет, мастер Уайлдер.

Теперь пришел черед Тревиса удивляться.

— Но ведь это называется хор.

— Точно — наступает время, когда каждый из нас может говорить, и все голоса сливаются в хор.