Цитадель тамплиеров

Попов Михаил Михайлович

— Ты имеешь в виду путь неотвратимого кинжала? Возможно, до этого и дойдет, и тогда ты мне можешь понадобиться, удачливый Исмаил.

— Приказывай! — знакомый Синану фанатический блеск зажегся в глазах юноши.

— Прикажу, — усмехнулся имам. — Но сначала хочу попробовать нечто. Ты знаешь, где находится Нубия?

— Нет, повелитель.

— А кто такой фараон?

— Нет, повелитель. Может быть, царь?

— В общем, да. Так вот, к фараону явились послы царя Нубии требовать дани. Чтобы их образумить, фараон велел показать им лучшие войска. Они сказали,

что их воины не хуже. Им показали лучшие боевые корабли. Послы сказали, что их корабли больше этих. Тогда фараон приказал отвести послов к пирамидам. Посмотрев, послы сказали, что нападать не станут. Ты понял?

— Я не знаю, что такое пирамиды.

Имам вздохнул.

— Может быть, это и хорошо. Дело в том, что пирамиды есть и у меня. И я покажу их франкам.

Глава II. Пирамиды Синана

Посольство иерусалимского короля возглавляли граф де Плантар и барон де Бриссон. Все рыцари были в облачении, крупы коней покрыты белыми плащами с черными крестами. Барон де Бриссон отличался тем, что крест на его плаще был красного цвета, как полагалось рыцарю ордена храмовников.

Замыкали кавалькаду оруженосцы и слуги. Цокот копыт далеко разносился по ущелью, и это раздражало графа де Плантара. Его одутловатое лицо с рыжей бородой выражало крайнюю степень неудовольствия.

— Какие мысли заставляют вас хмуриться, граф, — спросил де Бриссон, — что вам здесь так уж не нравится?

— Многое, сударь, многое. Например, то, что мы с самого утра не видели ни хижины, ни землепашца, хотя земли на вид плодородны. Мне не нравится, что именно нас отправили договариваться с этим отцом наемных убийц. Наконец, не нравится, что мы шумно возвещаем о своем приближении.

Де Бриссон согласно кивнул.

— Этот край как бы пропитан духом мертвецкой. Крестьяне отсюда бегут. Кому охота иметь такого соседа, как старец Синан.

— Вот именно.

— А что до шума: мы — посольство, а не шайка ночных грабителей, нам нечего скрывать. Чем-то же мы должны отличаться от фидаинов. — Кроме того, — продолжил барон, — нас давно обнаружили. И тайно сопровождают.

— Что?!

— Обратите внимание во-он на тот валун и на куст рядом с ним. Там красуется сарацинский тюрбан.

Граф де Плантар посмотрел и сказал, багровея:

— Клянусь крестными муками Спасителя, там кто-то сидит.

Конь графа остановился. Рыжие усы посла встопорщились.

— Думаю, что при желании они могли бы покончить с нами, — негромко сказал барон.

— Каким образом? — надменно спросил граф, опуская ладонь на рукоять меча.

— Например, завалить камнями. Но они признают нас посольством.

Посол тронул коня вперед, и оставшийся путь всадники проехали без остановок.

— О лошадях и слугах позаботятся, а я провожу вас, — на великолепном лингва-франка сказал улыбающийся Сеид-Ага, встретив посольство при въезде в замок.

Крестоносцы мрачно оглядывались. Им не понравились тишина и безлюдность.

— Сюда, прошу вас, сюда, — пятился в полупоклоне Сеид.

Придерживая

шлем на сгибе закованной в латы руки, придав своему лицу суровость, граф де Плантар решительно надвигался на евнуха. Вслед за ним барон де Бриссон и еще пятеро высокородных рыцарей шагнули на камни внутреннего двора. Плащи колыхались в такт их тяжелым шагам. Перед ними катилась волна воинственного грохота.

Пройдя по залам, украшенным каменной вязью, посольство оказалось во внутреннем саду замка. Сеид предложил подождать, пока повелитель закончит свою молитву. Им самим нужно было осознать увиденное.

Рыцари были наслышаны о богатствах здешних владык.

Но такого количества золота, жемчуга, бирюзы не набралось бы во всех вместе рыцарских замках по ту сторону Иордана. Тем справедливее казались послам их требования, на коих они собирались настаивать.

Некоторое время франки топтались на хрустящем лесочке, разглядывая растительные диковины и чудеса. Их заинтересовал изящный фонтан, напевавший какую-то песенку. Откуда здесь, на вершине скалы, взялась вода для фонтана? Носатые сине-желтые птицы в золотых клетках переговаривались на своем птичьем наречии, будто обсуждая странных гостей.

— Нечто подобное я видел в Андалузии, — сказал пожилой неразговорчивый эльзасец Ролан де Борн, состарившийся на войнах с сарацинами.

Один попугай вдруг громко и оскорбительно захохотал. Железное посольство резко повернулось к нему.

— Это всего лишь птица, — раздался высокий голос.

То был повелитель, Старец Горы Синаи. Впрочем, врядли этому человеку с застывшим в полуприщуре правым веком и с золотым обручем на голове было больше сорока пяти лет. На нем была белая бедуинская накидка.

Граф де Плантар приложил железный кулак к своей кольчужной груди в знак приветствия, слегка наклонил голову и подал носителю золотого обруча продолговатый футляр из синопского бархата. В нем находилось послание иерусалимского короля Бодуэна IV.

Граф сделал все по правилам этикета и по продуманному плану. Но акт передачи послания вызвал неудовольствие остальных членов посольства, поскольку ассасин, выйдя к гостям, остался на едва заметной каменной терраске, а не спустился на общий песок. Таким образом, он оказался выше. Граф де Плантар это понял, что выразилось в апоплексическом покраснении его лица и яростном блеске глаз. Про себя он поклялся, что окривевший старец заплатит за это. И чем более он веселится в начале торгов, тем сильнее будет кусать свои губы, подсчитав выручку. Между тем Синан дочитал послание.

— Государем нашим Бодуэном IV велено нам до трех дней ждать ответа. Ты дашь нам кров в твоем замке, или нам выехать в поле? — граф по инерции произнес эту франкскую дипломатическую формулировку, но, сообразив, где находится, чуть осекся.

— Я не дам вам кров в моем замке, ибо по нашему закону здесь могут ночевать только правоверные, пленники или рабы. Но и в поле, как ты сказал, вам выезжать не придется.

Синан свернул пергамент и сунул в футляр.

— Я отвечу вашему государю прямо сейчас.