Цитадель тамплиеров
Шрифт:
— Вы — шевалье де Труа? — раздалось у него за спиной.
Рыцарь обернулся. Перед ним стоял монах в простой серой сутане. На его узком лице пронзительно голубели холодные глаза.
— К вашим услугам, брат…
— Гийом.
Представившись, монах внимательно, с жадностью даже, которая граничила с невежливостью, рассматривал рыцаря. Шевалье простил ему это, потому что монах рассматривал его мозаичную маску без отвращения, без злорадства, без страха.
— Для вас, шевалье, есть задание…
Рыцарь повел
— Пойдемте-ка к базилике Иоанна Крестителя, — предложил брат Гийом, — там можно потолковать.
Они перешли под иберийские платаны, в их тень на травку.
Брат Гийом перешел к делу.
— Вам надлежит отправиться в Агадцин.
— Агаддин?
— Это — крепость ордена на востоке. Чуть севернее се, в часе пути, где начинаются предгорья, есть источник с сарацинским названием Эль-Кияс. Христиане его зовут истечением святого Беренгария. Неподалеку от этого истечения, на постоялом дворе, вы найдете человека, которому незаметно передадите вот это, — монах протянул рыцарю туго свернутый кожаный свиток. — Да, только ему, без свидетелей.
— Как я узнаю этого человека?
— Он сам вас узнает.
— По этому? — шевалье повел рукой по лицу.
— Нет. Мы не могли знать заранее этой приметы. Вы оденетесь так, чтобы вас узнали.
— Придется снять плащ?
— Разумеется. В тех местах одинокому воину Храма лучше не показываться.
— Но мне, — сказал шевалье, — втемяшили в голову, что рыцарский плащ…
— Да, вы слишком примерный ученик… Не только скиньте форменный плащ, но и среди людей, не симпатизирующих ордену, отзывайтесь о нас непочтительно, даже и оскорбительно в интересах дела и по обстоятельствам.
Монах подошел к нагретой солнцем стене и прижал ладони к горячему камню.
— Истинное служение незаметно глазу, — сказал он. — Вы меня понимаете?
— Я понимаю.
— Оруженосец останется здесь?
— Оруженосец ваш будет здесь, ибо поедете не как рыцарь. Оруженосцы болтливее баб. Если не хотите, чтобы его поскорее вздернули на виселицу, пусть понятия не имеет о ваших делах.
Шевалье кивнул.
— Он, вообще, устраивает вас?
— Пожалуй, — сказал де Труа.
Глава XXIV. Двойник
В катакомбах при госпитале святого Иоанна собрались все заговорщики, кроме короля. Никто не сидел, а прохаживались, говорили о несущественном. Ждали д’Амьена. Он беседовал по соседству с тайным агентом, И патриарх, и де Сантор, и даже Раймунд и Конрад понимали, что только дело астрономической важности могло побудить великого провизора вести себя столь невежливо.
Наконец тот появился.
Граф предложил всем сесть.
— Господа, наше сегодняшнее регулярное собрание волею некоторых обстоятельств превращается
— Что случилось, граф? — спросил патриарх.
— Только что мне доложили — умер Луций III.
Все задвигались, кто-то закашлялся, у кого-то вырвалось — «о, господи».
— Таким образом, то, что мы планировали на следующий месяц, становится делом ближайшей недели.
Раймунд спросил:
— Как вы думаете, де Торрож знает?
— Мой человек утверждает, что прибыл на сицилийском корабле в Аскалон вчера. Из тех, кто высадился на берег, двое немедленно наняли лошадей и поскакали по иерусалимской дороге. Одного он догнал и убил.
— Ну, а второй уже отсыпается в тамплиерском капитуле, смею вас заверить. К тому же я убежден, что этот корабль — не единственный, принесший новость в Святую землю, — недовольно сказал Конрад Монферратский.
Д’Амьен кивнул.
— Через три дня каждая собака в Палестине будет знать о смерти папы. Меня занимает другое. Оказывается, неясно, отчего умер Луций. То ли от апоплексического удара, что, учитывая его комплекцию, вполне возможно, то ли от яда.
— Это меняет дело? — спросил Раймунд.
— О, да. Если его отравили, значит, мы, так сказать, на верном пути. Если случайность, то все неясно. Надо готовиться ко всему. Есть и третья возможность. Вмешательство Гогенштауфена.
Патриарх отмахнул пухлой ручкой.
— Это невероятно. Они обожали друг друга, как молочные братья.
— Иногда ближайшие друзья становятся непримиримыми врагами.
— Чего обстоятельства требуют от нас? — спросил Раймунд. — Похоже, вы в растерянности?
Великий провизор не без усилия улыбнулся.
— Дорогой граф, менее, чем кто-либо, я склонен отказаться от общей цели. Но надо выяснить, какой из путей к ней менее опасен и более короток.
— Верно, — кивнул патриарх, — папа мертв. Другими словами, мертво решение курии о привилегиях тамплиеров.
— Ваше святейшество, я хочу обратить наше общее внимание на то, что в городе полно тамплиеров, притом неместных. Из Португалии, Аквитании, даже из Венгрии. Вам ни о чем это не говорит? Я едва нашел себе дом для постоя.
— Вы напрасно горячитесь, граф, — вежливо улыбнулся де Сантор, — мы знаем. Это началось дней десять назад.
— Не опоздали ли мы? Кажется, храмовники упреждают нас, — сказал Конрад.
Д’Амьен отрицательно покачал головой.
— Де Торрожу, если он что-то почувствовал, легче было бы вызвать войска из Яффы, Газы или Каира, чем везти людей из-за моря. Кроме того, съехалась знать тамплиеров. Магистры областей, комтуры, приоры. Это напоминает подготовку к заседанию великого капитула. Он собирается крайне редко и, как правило, только для выборов Великого магистра.
— Де Торрож отказывается от власти? — удивился Конрад Монферратский.