Цитадель
Шрифт:
— Это я и хотел услышать, — признался он. — Именно это и позволит обрести тебе небывалую мощь. Стоит только сказать несколько слов. Ты знаешь каких.
— Нет! — Айрис яростно замотала головой. — Нет! Никогда!
Владыка вздохнул, покосился на Рикерта.
— Эти женщины, — буркнул он. — Видишь, каково мне приходится? Мир готов упасть к ее ногам, а она?
— Ей просто не нужен мир, — тихо ответил Рик. — Сделай ее снова человеком. Я прошу тебя. И я готов заплатить за это. Скажи, что ты хочешь?
Владыка рассмеялся:
— Ты принимаешь меня за
— Я не понимаю…
— Я вижу пустоту в тебе. И мне нравятся такие, как ты. Твою пустоту легко наполнить. Целью, желаниями, страстями, смыслом. Тебе нужно лишь заглянуть в себя.
Рикерт помотал головой:
— Тебе не обмануть меня игрой слов.
— У меня и в мыслях этого не было. Лгут и обманывают лишь слабые. Я же всегда говорю правду. Загляни в свое сердце, рыцарь. И тогда, быть может, твое желание сбудется.
— Значит, это возможно?
— В мире не существует ничего невозможного. Все зависит от цены, которую ты готов заплатить. И если ты действительно хочешь вернуть Айрис человеческий облик, если это веление твоего сердца… — Он развел руками.
— Какова же цена?
— Цена известна.
Несколько мгновений они смотрели в глаза друг другу. Рикерт знал, кто будет победителем в этой схватке. Тут не было ни малейших сомнений. И разум, и чутье на этот раз были едины в своих оценках. Но оставить все как есть… Он должен хотя бы попытаться. Даже если его попытка заранее обречена. Даже если он погибнет.
Никто не заметил, как Рикерт выхватил меч. Сверкнула сталь, а затем лицо и грудь Владыки рассекла кровавая линия. Клинок остановился в дюйме от четок. Их бесконечное движение остановилось, и Рик затаил дыхание.
В зале повисла тишина. А затем в остекленелых глазах Владыки вновь появилась жизнь. И вновь зашелестели четки. Кровавый рубец на теле растаял, и хозяин замка улыбнулся.
Рикерт вновь попытался ударить, но не успел. Из него словно бы вынули все кости, и он бесформенной грудой мяса осел на пол.
— Ты переоценил свои силы, человек. — Владыка шагнул к нему. — Ты посмел бросить мне вызов, хотя знал, что проиграешь. Ты глупее, чем я думал. Или ты решил умереть?
Рикерт со стоном перевернулся на спину, ощущая, как в тело медленно, рывками возвращается чувствительность.
— Ты слабый, человек. Ты очень слабый. Я могу легко остановить тебе сердце. Вот так.
Рикерт захрипел, схватился руками за грудь, наконец судорожно втянул воздух.
— Но я дозволяю тебе жить. Я хочу дать тебе выбор. Здесь, в Цитадели, каждый имеет право сделать выбор. Каким же он будет, рыцарь?
Рикерт нащупал меч и, пошатываясь, поднялся на ноги. Пристально вгляделся в клинок, точно видел впервые в жизни, затем приставил острие к собственной груди.
— Рикерт, нет!
Айрис подскочила с пола, пошатнулась на все еще ватных ногах, упала, и поползла на четвереньках. Из-за своего укрытия выглянул изумленный Марвин.
— Если
— Я же сказал, не существует ничего невозможного, — невозмутимо шелестел четками Владыка. — Ограничения — лишь в сознании.
— Рикерт!
Айрис спешила изо всех сил, то и дело пробуя встать, но предательские колени отказывались ее держать. Подгибались и руки, так что она нередко тыкалась лицом в пол.
Возле колонны стоял мрачнее тучи Марвин. Страх в его сердце устроил отчаянную борьбу с пытливым разумом ученого, понимавшим, что в лице Рика он может потерять бесценный материал… В конце концов страх победил. Маг поспешно нырнул за колонну.
— Рикерт, нет! — кричала Айрис.
Глядя в глаза Владыке, Рикерт как будто видел себя со стороны. И никак не мог поверить — он ли это? Почему он здесь? Почему острие клинка упирается ему в грудь? Почему он хочет принести себя в жертву? Почему он вообще хочет принести жертву? В сущности, сделать то, что делали все, кто приходил сюда до него?
Неужели жизнь Айрис важнее его собственной жизни? Даже не жизнь, а всего лишь человеческий облик?
Разве не от этого он пытался убежать раньше? От Хагена, когда он отказался пожертвовать своей совестью и честью? От войны, где он устал жертвовать друзьями, чувствами и привязанностями?
И не душевного ли спокойствия и умиротворения жаждал он, странствуя бездомным бродягой?
Он ведь почти достиг этого. Его перестали мучить кошмары. Его перестали беспокоить телесные и душевные раны. Ему казалось, что он обрел мир и покой. Неужели все это оказалось иллюзией? Которую Айрис разрушила походя…
И вот сейчас он готов отдать за нее жизнь. Что происходит с ним? Любовь? Разве это можно назвать любовью?
Это ведь просто долг. Старый невыплаченный долг. Вот только… Не слишком ли высока цена по этому долгу?
Вопросы теснились у него в голове, перебивая друг друга, но Рикерт не знал ответа ни на один из них. Он знал лишь одно. Он должен сделать все, что в его силах. И если не может победить Владыку, то должен…
«Остановись! — Голос, возникший в его голове, был подозрительно похож на голос Марвина. — Ты хочешь отдать жизнь существу, принесшему в жертву своих родителей? Ты хочешь стать его новой жертвой, на сей раз добровольной?»
Это была ужасная ошибка, но теперь в его силах ее исправить. Он может и должен избавить Айрис от участи демона!
«Но будет ли она счастлива? Сможет ли твоя смерть сделать ее счастливой? Смерть и счастье разной природы. Не делай глупостей».
Но он должен ее спасти!
«Нет! — вновь прозвучал голос. — Жертва не может спасти никого. Жертва — это смерть. А смерть и спасение разной природы. Остановись!»
Но есть ли у него выбор? Что еще он может сделать для нее?
«Ты должен сделать что-то для себя! Не для нее! Разве ты еще не понял? Человек не может жить ради кого-то. Человек может жить только ради себя. Иначе это не жизнь. Иначе это жертва. Жертва, длящаяся всю жизнь. А жертва — это смерть».