Цитадели
Шрифт:
Барышни ушли, мы сидели вокруг костра, травили анекдоты, и тут из кустиков раздался переливчивый многоголосый визг. Казалось, верещали не три особы, а женский полк!
Наши девушки бежали во все лопатки. Впереди неслась Вика, резво перебирая короткими ножками и взмахивая ручонками. Следом летела долговязая Елена, растерявшая свою «аглицкую» невозмутимость из-за приспущенных штанов… Отход прикрывала Настя, перемещавшаяся каким-то челночно-баскетбольным манером.
Девчонок преследовали огромные собаки!
Новобранцы
— Сбежали, з-заразы! Я бы им ка-ак накатил! — воинственно потрясал саблей Антон.
— Ты клинком не размахивай, — строго одернул я парня. — Щас, вместо собак нам накатишь.
— Командир, а что теперь? — спокойно спросил Андрей-младший, набрасывая чехол на жало топорика.
— Будем считать, что мы победили. Враг повержен, разгромлен и обращен в бегство.
— Точно! — радостно поддержал меня Василий. — Враги испугались и обратились в бегство.
— Ты мне стрелу верни, — неожиданно сказала Настя. — И лук на место положи!
— Насть, ты чего? — изумился парень. — Я же для вас старался.
— Старался — молодец. Вместо медали. — Настя чмокнула его в щеку. — А стрелу ты мне завтра разыщи. И стрелять научись.
В эту ночь уже никто не спал. Гном инструктировал девчонок (да и парней заодно), что оружие выпускать из рук никак нельзя. И уж если идете все вместе, то хотя бы один (одна!) да должен (должна!) оставаться на страже. Мне, как отцу-командиру, пришлось проявить иную «заботу»:
— Успели?
Девушки, застенчиво улыбаясь, помотали всклокоченными от страха головами.
— Всем отвернуться, — веско скомандовал я.
Можно было бы и без команды обойтись, потому что парни (даже Артем!) застеснялись и дружно повернулись на сто восемьдесят градусов. Когда-то, после третьего курса, проходил практику в пионерском лагере, и мне достался отряд первоклассников. Пришлось как-то купать голеньких девочек. А одну, что сходила в штанишки «по большому» (не добежала!), пришлось подмывать… А что было делать? Не оставлять же ребенка наедине с ее грязными проблемами.
В нашем пешем переходе был и свой плюс. Огромный! Было время пообщаться с ребятами и хотя бы немного понять — кто есть кто! Вечером, после нехитрого ужина на костер ставился огромный чайник. Все с нетерпением ждали, когда он закипит, и начиналось чаепитие, ставшее ритуалом.
Я вовсе не рассчитывал, что ребята сразу же начнут открывать мне душу, но кое-что любопытное узнавал. Например, все они из разных городов и помимо любви к «ролевушкам» их объединяла еще и любовь к
— Это как? — не сразу понял я.
— Ну ездим по тем местам, которые описаны в книгах. Мы уже целую карту составили. Москву, Питер, Харьков и Николаев прошерстили, — похвасталась Елена.
— Надо было в Астрахань смотаться, — вздохнул я, памятуя о давней мечте получить автограф у Белянина.
— А мы там были, — подала голос Вика. — Кремль тамошний облазили, вдоль речек прошлись. Только Белянина не застали. Он куда-то в Польшу уезжал. То ли кино снимать, то ли в кино сниматься.
— Витька хотела с вампирами познакомиться. Она от Дэна Титковского тащится, — наябедничала Настя.
— Вот еще, нужны мне твои вампиры! — фыркнула Вика. — А сама перед домом у Громыко весь газон истоптала… Хорошо, что белорусским ментам не попалась — они там строгие!
— А сюда-то вас чего понесло? — прекратил я спор, пытаясь вспомнить хотя бы один «фэн-топоним», связанный с моей исторической родиной.
— Это нас Андрей Сергеевич завел, — негромко сказал Андрей-младший, кивая на старшего Андрея. — Он поклонник Николая Гумилева.
— А где связь? В упор не помню, чтобы Гумилев бывал в Грязовце, — удивился я, мысленно перебирая маршруты Николая Степановича…
Но еще любопытнее то, что Андрей-старший — поклонник Гумилева. По своему типажу он больше походил на знатока Игоря Северянина. Что-нибудь эдакое, насчет королевы у моря и пажа, который ее всю ночь нежно любил, в исполнении под гитару с гнусавой приблатненностью…
Гном, сидевший с развернутыми ушами, напомнил:
— А ты, хер командор, разве не читал Лазарчука и Успенского?
— «Загляни в глаза чудовищ»? Конечно читал. А, припоминаю…
И в первой книге, и во второй, которая «Гиперборейская чума», эпизодически упоминался город Грязовец.
— И как вам сей город? — равнодушно спросил я. Свою историческую родину — маленькую деревню, где родился и жил до поступления в институт, я действительно искренне любил. А вот районный центр — не очень…
— Дыра, — высказал свое мнение Андрей-старший, но спохватился. — Ну а чем еще может быть провинция? У нас ведь, если не Москва с Питером — одна провинция.
— Я не о путевых впечатлениях, — засмеялся я. — О топонимах… Судя по всему, Лазарчук с Успенским в Грязовце не бывали, иначе не писали бы, что город возник еще во времена Ивана Грозного.
— Ага, — вмешалась Вика. — И не поместили бы его между Вологдой и Великим Гусляром.
— Не Великим Гусляром, а Великим Устюгом, — поправил я барышню. — Там, где родина Деда Мороза.
Мы с Гномом обменялись взглядами. «Да, — красноречиво говорил его правый, самый ехидный глаз. — Мы с тобой тоже народ долбанутый и повихнутый, но не до такой же степени…» Я ответил другу левым оком: «Только не о Крапивине!»