Цивилизации Древнего Востока

Москати Сабатино

Анупу решает убить брата, но коровы – друзья Баты – вовремя предупреждают его, и он успевает бежать. Его ждут чудесные и совершенно невероятные приключения, о которых мы уже говорили.

Помимо чисто литературных текстов, существует и множество других, о которых мы не будем говорить подробно. Существуют уже упоминавшиеся исторические хроники. Есть списки имен и предметов, но нет более глубоких лингвистических работ, какие мы видели в Месопотамии, – знаковых таблиц и словарей. Есть школьные упражнения, важные для нас, ибо в них сохраняются тексты, которые иначе оказались бы утеряны. Есть письма, позволяющие нам заглянуть в частную и семейную жизнь египтян. Есть научные труды, среди них – труды по астрономии и математике (не достигшие, кстати говоря, таких высот, как в Месопотамии), а также по медицине. В них, среди

магических формул, можно встретить достаточно интересные диагнозы:

Если ты осматриваешь человека, страдающего запором, с бледным лицом и сильно бьющимся сердцем, а при осмотре обнаруживаешь, что у него горячее сердце и раздутый живот… он съел разогревающую пищу. Приготовь микстуру, чтобы вымыть из его тела разогревающие вещи и освободить внутренности…

Наконец, есть юридические документы, о которых мы немного поговорим; мы считаем, что они демонстрируют нам самый поразительный контраст между Египтом и остальным ближневосточным миром. В Месопотамии, как мы уже видели, закон основывался на «кодексе», который царь получает от бога и объявляет народу. В Египте до сих пор не найдено ни одного кодекса законов. Если это не совершеннейшая случайность – а такое маловероятно, – мы должны предположить, что суд в Египте основывался на личных решениях фараона и традициях. У нас есть документы, имеющие отношение к юридической практике, – можно упомянуть, к примеру, привилегии, дарованные храмам и их служителям. Вот образец периода 5-й династии:

Я не дозволяю никому брать никого из проповедников в номе на барщину или на другие работы в номе, за исключением служения непосредственно богу в храме, в котором он находится, и работ по сохранению храма, в котором находятся пророки.

Есть также записи о судебных процессах – к примеру, над группой заговорщиков во времена Рамсеса III. Обвиняемые один за другим предстают перед судьями:

Тяжкий преступник Пабекикамен, который был главой помещения. Он был приведен из-за заговора, который он сделал вместе с Тии и женщинами гарема. Он объединился с ними. Он стал передавать их речи вовне, их матерям и их братьям и сестрам, говоря: «Волнуйте народ! Поднимайте возмущение, чтобы сделать восстание против их владыки». Он был поставлен перед великими чиновниками залы допроса. Они рассмотрели его преступления. Они нашли, что он говорил их. Его преступления схватили его. Чиновники, которые допрашивали его, дали его наказанию постигнуть его.

Очевидно, таким образом, что сама по себе судебная процедура не была чем-то исключительным; но если задаться вопросом, на каком основании судьи выносили свои решения, то мы не обнаружим никаких признаков объективной кодификации, которая помогла бы им работать независимо от монарха. Фараон, как воплощенный бог, является постоянным и единственным источником закона, и без него закон не имеет ни силы, ни значения.

Итак, в заключение нашего обзора египетской литературы мы вновь возвращаемся к тем чертам, которые мы признали принципиально важными для древнеегипетской цивилизации. Из трех составных частей космоса – боги, царь и народ – вторая часть поднимается до уровня первой. Противоречия между первыми двумя категориями нет и быть не может, поэтому третьей составной части – народу – остается одно: повиноваться единственному высшему приказу.

Художественные типы

Египетское искусство, как и все искусство Древнего Востока, преследовало в основном сугубо практические цели – в рамках религиозных представлений, разумеется: если речь шла о строительстве, то строились жилища или гробницы для богов и царей; статуи высекались для того, чтобы душа умершего могла вернуться на землю в привычной форме; рельефы и рисунки в усыпальницах должны были помочь человеку воочию увидеть картины загробной жизни. Более того, в Египте искусство тоже рассматривается как ремесло – а потому, как правило, коллективно и анонимно. К примеру, если бы художнику позволено было поместить свое имя или портрет на стену гробницы, то магические силы задействованных заклинаний передали бы ему незаслуженную долю погребальных приношений и всего, что в новой жизни предназначалось для умершего, – в том числе удобств и развлечений.

Таким образом, в принципе египетское искусство вполне укладывается в общую схему древне-восточного окружения; но только в принципе – за пределами самых общих положений эта параллель не работает. Так, если искусство остальных древне-восточных

цивилизаций практически не рассматривает частную и семейную жизнь людей, то египетские художники находят в частной жизни постоянный и чрезвычайно богатый источник вдохновения. Но самое главное, египтяне обладали инстинктивным художественным чутьем, которое часто позволяло им выйти за пределы традиционных схем и достичь немедленного живого эффекта – очень субъективного, глубоко и элегантно гармоничного. Реализм и динамизм художественных произведений Египта таковы, что сравнивать их с неуклюжими и статичными творениями остальных цивилизаций Востока можно только по контрасту. Французский ученый Дерош-Нобль-кур удачно сказала, что в процессе выполнения заказа скромный египетский художник умел выходить за пределы ограничений, налагаемых на него подчиненным положением и средой: «Только в очень редких, исключительных случаях знаем мы имя автора: профессиональная гордость была ему совершенно недоступна; но художник самым благородным образом преодолевал тот факт, что он не в состоянии был заявить о себе. Даже если заказчик хотел, чтобы статуя была неподвижна, как мумия, он умудрялся вдохнуть в свои творения жизнь, которая действует на нас еще сильнее благодаря тому, что глубока и потому раскрывает перед нами самые потаенные чувства автора и красоту его души. Именно богатство внутренних чувств позволяет художнику, несмотря на однообразие тем и традиционность приемов, придать своим рельефам неожиданный реализм движения и жеста, очень точно изобразить все подробности и оттенки повседневной жизни, включая ее комические и радостные черты. В рисунках же возникают новые темы, полные спонтанности, рожденные свежим и ничем не связанным вдохновением, – до такой степени, что частное искусство в конце едва ли не начинает оказывать влияние на официальное искусство».

Даже статичность, характерная для искусства остального Востока, пропадает в порыве спонтанного и реалистичного вдохновения. Несомненно, существует египетский стиль, четкий и безошибочно узнаваемый, а в нем – связность и гармония как продолжение традиции, для которой долгий и почти неизменный ход египетской истории служил практически идеальной средой. Но в пределах этого органичного обрамления художественные формы и объекты развивались и сменяли друг друга в ходе ясно различимого исторического процесса; в самом деле, египетское искусство можно обсуждать только в его историческом развитии.

В египетском искусстве два заметных пика: Древнее царство – эра пирамид, когда искусство расцвело, можно сказать, неожиданно, но было уже монументальным по форме, зрелым и утонченным в деталях; и Новое царство – эра величественных фиванских храмов, когда традиционное наследие обогатилось широким спектром свежих мотивов.

Так что в египетском искусстве нет эволюции как таковой – нет развития от низших форм к высшим, от простоты к сложности; зато есть история, где цивилизация проявляется во всей своей силе и факторы которой изменяются и сменяют друг друга в рамках органичного традиционного обрамления.

Если в Месопотамии главной задачей архитектуры было строительство храма, то в Египте – это гробница, которая должна обеспечить умершему, в особенности богу-царю, полное и радостное существование в загробном мире. Давайте посмотрим, как формировалась и менялась со временем структура гробницы. Древнейший ее тип, из которого постепенно развились остальные, – это мастаба, невысокая усеченная пирамида, под которой вертикальная шахта вела в глубь земли, к погребальной камере с саркофагом. В самой пирамиде также устраивалось одно или несколько помещений, в том числе молельня с нишей для статуи умершего. На одной из внешних стен из камня высекался контур ложной двери со столом для приношений перед ней; считалось, что жизненная сущность умершего выходит на зов тех, кто пришел с подношением. С самого начала внутренние стены мастабы богато украшались рисунками и барельефами, изображающими жизнь умершего в загробном мире.

При наложении друг на друга нескольких мастаб постепенно уменьшающегося размера получилась ступенчатая пирамида; самый известный пример такой пирамиды находится в Саккаре и относится к времени фараона Джосера из 3-й династии. Внешне ступенчатая пирамида выглядит точно так же, как месопотамский зиккурат. Обсуждая шумеров, мы уже отмечали, что взаимное влияние этих двух архитектурных форм несомненно, хотя сказать что-нибудь более определенное трудно; кроме того, влияние, вполне возможно, касалось скорее формы, нежели содержания и функции сооружения.