Цивилизации
Шрифт:
– Луч-разрушитель к бою! – Загремел голос адмирала Бора.
На экране вспыхнула зеленая решетка и сместившись накрыла фиолетовый меч.
– Уничтожить!
Зеленый луч метнулся по экрану и достиг меча, который вспыхнул небольшим желтым солнцем и быстро набирая скорость, рванулся навстречу “Аттаксу”.
2
Озл медленно ходил по огромному залу в одном из куполов. Он был зол. Его усилия по объединению разрозненных кораблей морфов в единый флот не приносили желаемого результата. Идею правящей расы во вселенной, поддержали всего сто двадцать восемь морфов. Еще около трехсот
По его прикидкам, внутри оболочки находилось от пяти до семи тысяч вейвов. Да с такой армией он бы поставил на колени всю вселенную.
Сто двадцать восемь – это оказались морфы, отличные от основной черной массы своих соплеменников. У них видимо сохранились зачатки былой любознательности. Им было абсолютно все равно, что делать: строить, разрушать, убивать или входить в контакт, лишь бы что-то делать и от этого действия получать какую-то информацию, способную удовлетворить их любопытство. Их уменьшенный до размеров животного интеллект, слабо различал добро и зло. Единственное, что они хорошо понимали, это свою боль, но никак боль объекта своей любознательности. Не причиняя им страданий, с ними можно было делать практически все: как посылать куда угодно, так и заставлять выполнять что угодно.
Нельзя сказать, что отказавшиеся поддержать замыслы Озла морфы, его невзлюбили. Нет, они просто были к нему безразличны, как и ко всему окружающему их миру.
Были еще два десятка морфов, которые жили в уцелевшем ансамбле куполов, но они не имели вейвов, почему они и сами не знали. Озл предполагал, что эти морфы появились на свет, когда производство вейвов уже было прекращено и они первое время оказались без кораблей, а затем уже и привыкли их не иметь.
Цивилизация умирала. Никогда не умирающие – это было наиболее близкое значение слова морф. Но все же морфы оказались смертными, но не по воле природы, а по воле случая. Некогда многомиллионная цивилизация, медленно угасала.
Они разучились иметь детей, лишившись детородных органов, сначала в процессе свой мутации, а затем и от условий своего существования. Ребенок это продолжатель жизни индивидуума, его наследник, после ухода в небытие, а если жизнь вечно, то зачем кому-то что-то передавать по наследству, если сам можешь владеть этим вечно. Они потеряли понятия пола. Кто он морф? Мужчина, женщина. Они этого не знали. Просто морф и не более.
Да и что можно хотеть, если вначале было все, а потом ненужное как-то исчезло за миновением надобности и остались только лишь потребности во сне и еде, которых было без конца и края. Даже потребности в удовольствиях уже не было.
Каждый морф имел свой корабль – вейв, который и являлся его домом. Это был абсолютный корабль, безопасный корабль, корабль обладающий определенным интеллектом.
Озл также был машиной, обладающей интеллектом, созданной разумом человека, но у вейва был другой интеллект, не поддающийся его осмыслению. Порой было не понятно, кто для кого создан; вейв для морфа, или уже морф служит вейву. Если погибал вейв, то обычно умирал и морф, если умирал морф, то вейв мог жить своей жизнью, пока не находил себе нового жителя своего нутра.
Проникнуть в вейв можно было только
Телепортационная оболочка, вначале надевалась как рабочий комбинезон. Но она была на столько удобна и так хорошо защищала от внешней среды, что снималась все реже и реже, и в конце концов вросла в тела морфов так, что стала их второй кожей, а может быть уже и первой. Но в тех кораблях, где члены семьи погибли в не помнящемся прошлом, когда оболочки еще были как средство проникновения в вейв, они сохранились висящими в кораблях. В вейвах морфов, согласившихся сотрудничать с Озлом, таких оболочек удалось найти восемь, которые сейчас доращивались в специальной среде, до размеров пришельцев в мир Аорон.
Для не сильно отличающихся размерами от морф землян, Елены и Баррака, оболочки уже были готовы. И если Баррак уже своею пользуется во всю, то Елене Озл ее оболочку еще не показывал, кто знает, что можно от нее ожидать. Для него и Фраза оболочки еще доращивались, а это был очень длительный и тяжелейший в техническом исполнении процесс. Новые слои оболочки набирались буквально по одной молекуле материала, которые втискивались в межмолекулярное пространство уже имеющихся молекул специальной молекулярной пушкой и постоянно контролировались на правильность занятой ею позиции, и еще большего усилия требовавшие, чтобы выбить ее с неправильной позиции.
Но оболочка была пригодна для проникновения только лишь в единственный вейв, хотя и был способ, который позволял настраивать код, как корабля, так и оболочки, но уже почти забытый всеми морфами и только лишь двое-трое морфов из флота адмирала Баррака могли это делать.
Барраку повезло больше всех из пришельцев. Ему досталась оболочка из корабля Йллу, которого первоначально Озл назначил адмиралом своего флота, но в последствии не оправдавшего его надежд и уничтоженного сканированием его мозга.
Баррак был сейчас неслыханно рад своему вейву и практически не покидал свой вейв, бешено носясь с сотней таких же вейвов внутри оболочки.
Двадцать восемь вейвов Озл подчинил только лишь себе и решил использовать их для своего ближайшего плана.
Так как телепортационная оболочка для него будет готова еще не скоро, то Озл по-прежнему ходил на “Призраке”. В вейве Йллу была маленькая телепортационная платформа, которой можно было пользоваться, но использовать ее можно было всего лишь для проникновения в один корабль, все того же убитого Йллу. Хотя Озл был лишен всяких предрассудков, но к телепортации в вейв умерщвленного им Йллу, он относился очень настороженно и пока не спешил этого делать. Ученый морф Оуур, гарантию на то, что она всегда доставит его туда, куда он направился, дать категорически отказался и поэтому Озл всего лишь один раз, пересилив свой страх и, взяв с собой Оуура, позволил себе посетить своего адмирала и познакомился с устройством и возможностями корабля морфов, который его и неслыханно восхитил и в тоже время достаточно сильно разочаровал.