Цивилизация страуса
Шрифт:
Гусев всерьез начал размышлять о выборе между запоем и депрессией.
Но публичные дела требовали его присутствия, поэтому ему не удалось впасть ни в то, ни в другое.
– Мы проиграли, - сказал Гена.
Гусев налил себе на три пальца коньяка, глотнул и закинул ноги на офисный стол. Несмотря на поздний вечер, штаб продолжал трудиться. Там, за закрытыми дверями гусевского
– Мы проиграли, - повторил Гена.
– Обычно прошедшие законопроекты в первые сутки получали от тридцати пяти до сорока процентов голосов, и потом пару месяцев добирали остальные. Одиннадцать с половиной процентов в первые сутки, когда голосуют убежденные сторонники идеи - это провал. Это значит, что все остальные - сомневающиеся и противники, и еще сорок процентов нам не убедить от слова 'никогда'.
– Голосование бессрочное, - напомнил Тунец.
– А толку-то?
– спросил адвокат.
– Сколько их таких бессрочных на том же сайте висит? С замершими счетчиками на позабытых страницах?
– И что ты предлагаешь? Поднять лапки кверху и сдаться?
– Можно еще одно покушение устроить, - мечтательно предложил Гена.
– Привязать его к игре, и чтоб попутного ущерба было...Поднимем резонанс.
– Нет, - сказал Тунец.
– Ни за что, - сказал Гусев.
– И никакого попутного ущерба.
– Так что же делать?
– Работать дальше, - сказал Гусев.
– Без каких-то решительных ходов мы эту ситуацию не переломим.
– Вот только революцию мне тут не надо предлагать, - сказал Гусев.
– Мы пойдем медленно, но верно.
– В светлое будущее?
– скептически осведомился адвокат.
– Просто в будущее, - сказал Гусев.
– И осветим его сиянием наших сердец?
– Знаешь, за цинизм в нашей компании отвечаю я, - сказал Гусев.
– А ты выбери себе какую-нибудь другую роль, потому что двух меня эта партия просто не выдержит.
И они продолжали работать. Спорить, убеждать и агитировать. Цифры на счетчике росли, но очень медленно.
А рейтинг действующего президента так же медленно падал.
Глава двадцать четвертая.
В промозглом и сыром апреле, когда снега уже
– Давно не слышались, - сказал Гусев.
– Я вам звонил несколько раз, но вы не брали трубку.
– У меня были дела, - сказал Гусев.
– Извините.
– Ничего страшного, Антон, - сказал Кац.
– Я понимаю, что политическая карьера отнимает много времени и сил.
– Отнимает, - согласился Гусев.
– И все же, нам нужно поговорить.
– А это кому нужнее, вам или мне?
– уточнил Гусев.
– Я думаю, этот разговор может быть важен для нас обоих.
– И о чем мы станем разговаривать?
– Об этом не по телефону. Приезжайте к нам в офис...
– Нет уж, - сказал Гусев.
– Лучше вы к нам.
– Я не люблю пафосные бизнес-центры, - сказал Кац.
– Давайте тогда на нейтральной территории?
– На нейтральной, так на нейтральной, - сказал Гусев.
– Аллея, которую я когда-то подметал, вас устроит?
– Вообще-то, я думал о каком-нибудь тихом ресторане...
– Я не голоден, - сказал Гусев.
– А если мы встретимся завтра?
– Я и завтра буду не голоден. Или аллея, или...
– Пусть будет аллея, - согласился Кац.
– Когда?
– Завтра в полдень, - сказал Гусев.
– Так будет красиво.
– Пусть будет, - согласился Кац.
Из дома Гусев ушел рано. Он не хотел, чтобы Марина видела, как он собирается на эту встречу.
В кабинете Гусев снял с себя рубашку и нацепил бронежилет, а Тунец проверил, правильно ли все застегнуто. На воротник пиджака Гусев прицепил микрофон, в ухо вставил наушник. Тунец нацепил на себя экипировку, которую обычно использовал во время охоты.
– Вы как на войну собираетесь, - заметил Гена.
– Аж завидно.
Гусев буркнул что-то невразумительное.
– Может, мне с вами пойти?
– Только под ногами путаться будешь, - сказал Тунец.
– Ой ли?
– У нас команда, - сказал Тунец.
– Ты в ней никогда не работал. Так что, при всех твоих талантах, извини.