Цивилизаtion 2
Шрифт:
Я развел руками.
– Никуда не годится. У тебя его много?
– Пара центнеров еще есть наверное.
– Отлично. Дашь мне, буду солод проращивать.
Вот, и появились товары для обмена, с удовлетворением отметил я про себя. Мне тоже хотелось железные латы и обещанное новое исподнее.
Поглядев на остальные товары и изрядно повеселившись над стоящим около магазина цаковским велосипедом Седой пошел инспектировать деревню дальше. Не пройдя и тридцати метров, он увидел мою дорогу.
– А это что за тропинка из желтого кирпича? Куда ведет? К Гудвину?
– К апачам.
– К кому?!
– Ну у меня тут два
– А вы кто? Чингачгуки? Геки и Чуки?
Седой от души потешался. Его задорное настроение уже было не переломить и я сразу вспомнил свою работу в банке, где был мишенью для подобных насмешек на протяжении двух лет.
– Наверное тебя это порадует, но вождя апачей зовут Гек, а команчей - Чук.
Дядя немедленно сложился от хохота втрое. Он смеялся так, что казалось будто душили мопса. Седой хрипел, и икал, периодически тихонько повизгивая. Причем делал это настолько заразительно, что я уже не мог на него обижаться.
– Гном, я ж щас сдохну от смеха, и некому будет землю воевать, - наконец смог выговорить Седой и хохот снова задушил его. Лука с двумя воинами стояли без тени улыбки, словно статуи.
– Ладно, пойдем дальше, - сказал он наконец, вытерев рукой слезы.
– Я лет десять так не ржал. Что еще тут у тебя смешного? Ты про баню что-то говорил.
– Баня есть. Но давай сначала плотину покажу.
Водяное колесо привело Седого в завистливый восторг. Осмотрев работающий механизм и привод к металлургам он пожал мне руку.
– Вот это ты реально круто сделал. У меня чертова туча людей занято на мехах. Мои бы печечки, да сюда...
– А что не так с моими печами?
– Много чего не так. Понятно, почему ты еще железо не получил. С такой конструкцией полторы тысячи не достигнешь. Шлак сливаешь не правильно. И про тигли, видимо, тебе тоже не известно. Ну да ладно. Пойдем дальше.
– Чего ладно? Расскажи, что надо поменять?
Седой остановился и внимательно посмотрел на меня.
– Гном, ты чего. Это не просто 'опа и готово'. Ты Автовазу расскажи в двух словах, как Мерседес сделать. Чего там им надо поменять. Придет время - поговорим.
В кузнице мы прилично задержались, смотря как Том выстукивает бронзовые гвозди.
– Способный пацан, - отметил Седой, - мне б таких десяток - год жизни бы сэкономил.
Следующие полдня прошли в осмотре второй плотины, где Седой, в шутку, чуть не столкнул меня в воду. Поражаясь точности сновидения, я испытующе посмотрел на него, но ничего, кроме озорных глаз лысеющего весельчака не увидел. Несмотря на возраст, в Седом вольготно жил и паразитировал невероятный хулиган. Если про отдельных людей можно сказать, что у них в заднице шило, то у Дяди там постоянно ерзал дикобраз. Сама судьба побаивалась его выходок и для меня всегда было большой загадкой, как он прошел спецназ и остался живым. Следуя банальной логике, его должны были придушить свои уже на сборах. Но недюжая сила и умение тонко чувствовать ситуацию не раз спасали его ищущий приключений зад. Однако коньком Седого все-таки был юмор, причем весьма своеобразный. Я вспомнил как до слез смеялся над историей его первого года службы, когда Седой решил не долго думая проучить младшего сержанта, мотавшего последние месяцы до дембеля.
Молодой человек был сыном какого-то местного партработника, и хоть Союз в те дни трещал по швам, отношение к мажору было соответствующим статусу его влиятельного
Если случая нет, то его следует создать, - решил Седой, и принялся заваривать дерзкий план возмездия. Для выполнения оного потребовалось заручиться поддержкой не только сержанта, которому Профессор тоже был нарывающей занозой, но и дневального, а также местного медика. Потным и измотанным после броска вечером, трое духов, перемигиваясь, обсуждали что-то очевидно радостное. Так как радость и духи - это понятия полярные, цепкий глаз Никодима мгновенно почуял возможность поживиться. После короткого обыска на свет появился шкалик спиртосодержащей жидкости, который предприимчивые солдафоны во главе с Седым где-то ловко умыкнули. Реквизировав добычу, Никодим уединился в каптерке.
Дальнейшие события развивались уже не сходя с рельс четко прописанного сценария. В районе пяти утра, употребившего спиртное Преображенского, бережно, словно труп вождя, перенесли из кубрика по взлетке в Ленинскую комнату. Внутренняя часть окна была заботливо законопачена байковым одеялом и покрыта двумя слоями брезента. Такая же светомаскировка постигла дверь. Ни один луч света не мог теперь проникнуть в храм досуга и отдыха советского солдата. Казалось бы, на этом этапе шутку уже можно было считать удавшейся, но злой гений Седого шагнул, как свежая пешка, сразу на два поля вперед. Рядом с дремавшим в алкогольном паре Профессором стоял сержант и трое вчерашних обладателей шкалика. На стульчике, под портретом хитро прищуренного старика Крупского, ждал своей очереди служитель Гиппократа.
На голове у каждого шутника красовался ПНВ-57Е, хоть и делавший их похожими на персонажей звездных войн с планеты Набу, зато позволяющий видеть в этой кромешной тьме.
– Рота подъем!, - закричал дневальный привычным голосом.
Седой и сотоварищи принялись издавать привычный шум одевающегося в полупроснувшемся состоянии бойца, в то время как Никодим сладко потягивался.
– Преображенский, тебя подъем не касается?
– подал голос сержант, - А ну быстро оделся и встал в строй.
Профессор испуганно хватал воздух руками, пытаясь стянуть невидимые покровы.
– Что за танцы, ефрейтор? Встать я сказал!
– еще раз окрикнул его сержант и Никодим вдруг понял, что запахло бедой.
– Рота построена, - отчитался дневальный, чем еще больше добавил паники копошащемуся на кровати защитнику родины.
– Я ничего не вижу, - дрожащим голосом пролепетал вчерашний повелитель слонов и духов
– Что значит не видишь? И меня не видишь?
– Сержант подошел, и легонько пнул по свисающей с кровати мясистой ноге.