Cтолпы общества
Шрифт:
Лона. Гм...
Берник. Ты, конечно, можешь себе представить, что ваш отъезд вызвал бесконечные толки. Говорили, что это не первый легкомысленный поступок Йухана, что будто бы Дорф получил от него значительный куш в виде отступного; иные утверждали, будто этот куш получила она. С другой стороны, нельзя было скрыть, что фирма затрудняется платежами. Весьма естественно, что городские сплетники связали вместе эти два слуха. И так как она осталась жить здесь в большой бедности, то начали утверждать, будто Йухан забрал все деньги с собой в Америку, и молва постепенно
Лона. А ты, Карстен?
Берник. Я ухватился за этот слух, как утопающий за соломинку.
Лона. И способствовал его распространению?
Берник. Я его не опровергал. Кредиторы стали нас прижимать; мне нужно было их успокоить, чтобы никто не мог усомниться в солидности фирмы. Пришлось ссылаться на временное затруднение, намекать на особое несчастье и просить, чтобы нам только дали срок, - тогда все получат сполна.
Лона. И все получили?
Берник. Да, Лона, этот слух спас нашу фирму и сделал меня тем, чем я стал.
Лона. Значит, ложь сделала тебя тем, чем ты стал теперь.
Берник. Ведь от этого же никому тогда не могло быть ущерба. И Йухан решил никогда не возвращаться больше.
Лона. Ты говоришь - никому не могло быть ущерба? Подумай хорошенько и скажи: не послужило ли это в ущерб тебе самому?
Берник. Возьми кого угодно, - в каждой душе найдешь хоть одно темное пятнышко, которое приходится тщательно скрывать.
Лона. И вы зовете себя столпами общества!
Берник. У нашего общества нет более надежных.
Лона. Да стоит ли тогда вообще поддерживать такое общество? Что в нем есть? Наружный блеск и ложь внутри, больше ничего. Вот ты первый человек в городе, ты пользуешься всеми благами мира, влиянием, почетом, а ты заклеймил невинного!
Берник. Ты думаешь, я недостаточно глубоко сознаю свою вину перед ним? Ты думаешь, я не готов ее загладить?
Лона. Каким образом? Открыть все?
Берник. И ты могла бы этого требовать?
Лона. Чем же иначе можешь ты загладить?
Берник. Я богат, Лона. Пусть Йухан предъявит какие угодно требования.
Лона. Попробуй предложить ему денег - услышишь, что он ответит!
Берник. Ты разве знаешь его намерения?
Лона. Нет. Со вчерашнего дня он все молчит. Он как будто разом превратился в зрелого мужчину, так на него это подействовало.
Берник. Я должен поговорить с ним.
Лона. Да вот и он.
Йухан входит справа.
Берник (идя к нему навстречу). Йухан!..
Йухан (отстраняя его). Сперва я... Вчера утром я дал тебе слово молчать.
Берник. Да.
Йухан. Но я тогда еще не знал...
Берник. Йухан, позволь мне в двух словах выяснить тебе суть дела...
Йухан. Не нужно. Я и так все хорошо понимаю. Дела фирмы тогда пошатнулись, я уехал, и ты распорядился моим добрым именем, благо некому было заступиться за него... Ну, я не особенно виню тебя за это. Мы оба тогда были молоды и легко смотрели на жизнь. Но теперь мне нужно, чтобы правда обнаружилась, и ты обязан раскрыть дело.
Берник. А мне теперь как раз нужен весь мой нравственный авторитет, и потому я не могу
Йухан. Я не про те небылицы, которые ты распустил про меня после моего отъезда. Ты должен повиниться в другом. Дина будет моей женой, и я хочу поселиться с ней здесь, в городе.
Лона. Вот что!
Берник. С Диной? Жениться на ней? И жить тут, в городе?
Йухан. Да, именно тут. Я хочу остаться здесь назло всем этим лгунам и клеветникам. Но она не может быть моей, пока ты не снимешь с меня обвинения.
Берник. А подумал ли ты, что, раз я признаюсь в одном, я тем самым признаюсь и в другом? Ты скажешь, я могу доказать по конторским книгам, что никакой кражи не было? Но я этого не могу, книги в ту пору велись не так аккуратно. Да если б даже и мог, что бы я этим выиграл? Разве я не оказался бы по меньшей мере человеком, который спасся однажды неправдой и потом в продолжение пятнадцати лет давал этой неправде и всему прочему окрепнуть, не делая даже попытки помешать этому? Ты не знаешь нашего общества, иначе ты знал бы, что такое признание может только вконец погубить меня.
Йухан. Я скажу тебе на это лишь одно: что я хочу жениться на дочери мадам Дорф и жить с нею здесь, в городе.
Берник (отирая пот с лица). Послушай, Йухан, и ты также, Лона. Я нахожусь в настоящее время в совершенно исключительном положении. Если этот удар обрушится на меня теперь, я погиб, я со мною погибнет и славная, обеспеченная будущность общества, которое все-таки всех нас родило и вскормило...
Йухан. А если я не обрушу этого удара на тебя, я сам сгублю свое счастье и все свое будущее.
Лона. Дальше, Карстен.
Берник. Так слушайте. Все связано с проектом железной дороги, и дело это не так просто, как вы думаете. Вы, верно, слышали, что в прошлом году здесь хлопотали о приморской железнодорожной линии. За нее было много влиятельных голосов и в городе и в округе; особенно отстаивали ее газеты. Но я ее не допустил, так как она нанесла бы ущерб нашему каботажному пароходству.
Лона. И ты сам заинтересован в выгодах пароходства?
Берник. Да. Но никто не посмел заподозрить меня в этом смысле. Мое незапятнанное имя оградило меня, как щитом. Впрочем, я-то лично мог бы снести эти убытки, но город не снес бы. Тогда остановились на проекте внутренней линии. Когда это было решено, я втихомолку удостоверился в возможности провести сюда к нам ветку.
Лона. Почему втихомолку, Карстен?
Берник. Вы слышали о скупке лесов, рудников и водопадов?
Йухан. Да; это какая-то иногородняя компания?
Берник. При настоящем положении дел все эти владения, находясь в разных руках, не представляют почти никакой ценности; их поэтому и продавали сравнительно дешево. Но если бы отложить покупку до тех пор, пока пошли бы толки о боковой ветке, владельцы заломили бы неслыханные цены.
Лона. Ну хорошо, что же дальше?
Берник. Теперь мы подходим к тому, что можно истолковать различно и что в нашем обществе может не повредить лишь человеку с высокой, ничем не запятнанной репутацией.