Цвет абрикоса

Сяошэн Би

–  Ненасытная сестричка! Несколько дней назад произошло со мной одно удивительное происшествие. Я отправился навестить приятеля в Цзиньлин, остановился по дороге в селении Древняя Обитель, где встретил дивного мужа, который передал мне секреты любви и научил доставлять женщине радость. Не знаю, удалось ли мне это?

Певичка утвердительно кивнула головой.

–  Господин Фын! Мне было едва ли шестнадцать, когда некий заезжий гость лишил меня девства - был он не то из Пекина, не то уроженец Тяньцзина, специально приехал, чтобы "сломать ветку ивы, или сорвать девственный цветок". Помню, его орудие было цуней шесть-семь. Я привела его в бешенство, ибо готова была убить за ту боль, что он причинил мне. Он провозился

со мной до четвертой стражи и только тогда оставил меня. И хотя был он из себя человеком большим и тучным, плоть его была не столь уж твердостоящей. И если бы не случилось так, что именно он лишил меня девства, я бы о нем и не вспомнила, ибо не было в нем, как я ныне понимаю, ничего особенного.

Рассказывая о себе, Мяонян внезапно остановилась, как если бы прикусила язык. Подумала: "С чего это я так расхваливаю его достоинства? Ведь со своим дивным даром этот похотливый заяц стреканет куда-нибудь, станет вольничать на всяком подворье и уже не будет предан мне душой и телом. А если пустить его гулять, где он только пожелает, то придется еще и охранять его от притязаний похотливых блудниц. И тогда его уж точно не дождешься". И, рассуждая так, она предложила студенту:

–  Поверьте, я обратила свое сердце к вам. Уже едва ли не месяц держу ворота на запоре и всем отказываю. Оставила заботу о красоте и не румянюсь. Желала бы до конца дней служить господину. А если не будет по-моему, то увяну до срока и поседею от горестных вздохов. Из родных у меня только мать, которая желает жить при мне. К счастью, вы еще не обзавелись женой. Уповаю, что явите жалость к презренной певичке и возьмете в жены.
– Тут она остановилась и, переменив тон, воскликнула: - Ах ты, потомок заячьего племени! Скажи, каковы твои намерения? Ежели согласен, то завтра же отправимся к тебе!

Студент едва осознал смысл речей певички, но ответил согласием. Любовники вновь возлегли - плечом к плечу и не успели глазом моргнуть, как солнце поднялось на три шеста. Только тогда они встали и переменили платье. Омылись и были вполне убраны. Студент заметил, что день что-то хмурится. И вправду скоро полил дождь. Дорогу развезло: не пройти ни пешему, ни коню, и студент почел за лучшее провести у Мяонян еще два дня. Эти два дня сблизили и укрепили их чувства. Они были нераздельны - точно два ствола, выросшие на одном корню. Преисполнившись любовью к студенту, Мяонян отдала ему и привязанность и сердце. Но студент, хотя и согласился на словах взять ее в жены, решил не спешить, опасаясь и необузданного нрава, и непомерных желаний певички. Да что тут говорить, ведь и любовь может стать бременем! Размышляя о ее предложении, он колебался, принять его или не принять. Видя его нетвердость, Мяонян решила выяснить его намерения:

–  Господин Фын! Согласны ли вы стать мне опорой в жизни? Если да, то завтра же пойдем в управу!

Студент не знал, как быть. Тогда Мяонян трижды повторила вопрос, и ничего иного не оставалось, как ответить согласием. Но про себя он все же был недоволен таким оборотом дела.

–  Господин Фын!
– снова сказала ему Мяонян.
– Разрешите мне навестить мою названую сестру Дай Ичжи. Самое большее через час я вернусь. Хочу попрощаться со своей сестрицей по прозванию Золотая Орхидея.

Скоро одевшись, Мяонян ушла. Когда она пришла к Дай Ичжи, та, увидев ее, воскликнула:

–  Старшая сестрица! Что произошло и отчего вы так радостны? Заранее поздравляю вас!

–  Пришла попрощаться с тобой. Завтра уезжаю. Захочешь повидать меня, приезжай осенью.
– И, сказав так, она стала прощаться.

–  Похоже, сестрица покончила с морем бед!
– сказала Дай Ичжи.
– Не знаю, смогу ли я когда-нибудь тоже бросить свое ремесло!

–  Не печалься, - ответила Мяонян.
– Заместо тебя я отдала свое сердце одному распутнику.

Певички взялись за руки и вышли из ворот, где и расстались.

Едва Мяонян показалась в дверях, студент нетерпеливо спросил ее:

–  Где это ты была так долго? Может, собралась навестить каждую из своих названых сестер?

Мяонян согласно кивнула головой, сказав, что так оно и было.

–  Простите, заставила вас ждать!
– извинилась она.

А едва стемнело, любовники опять разделили ложе. Радость, таившуюся внутри них, они не выказывали даже друг другу.

На следующий день, поднявшись едва ли не до света, Мяонян принялась собирать вещи и складывать их в огромный, обтянутый кожей сундук. Служанку послала за паланкином и носильщиком, Еще ранее отбыл студент. Прибыв домой, он велел слуге Фынлу по приезде гостьи встретить ее у ворот. Скоро во дворе появился паланкин с Мяонян. Она вошла в дом и огляделась. И хотя дом не походил на дворец, он нашла его просторным и покойным. Певичка сказала студенту:

–  Ваша младшая сестра сегодня хочет возжечь курение росного ладана и ароматные свечи пред изображением божеств. Хочу обратиться к ним с молением, дабы даровали нам долгое счастье. Чтобы были мы неразлучны, точно феникс и пава-птица, и прожили в согласии сто лет.

–  Я удостоился взаимной любви, могу ли воспротивиться судьбе своей, - так ответил студент на ее просьбу.

Молодые люди совершили поклонение божеству при зажженной узорной, то есть свадебной, свече, прося ниспослать им счастье и долголетие. Мяонян сказала так:

–  Наложница из рода Сюэ, рожденная у ворот чиновника, проданная обманом в квартал проституток Пинкан еще в юные годы, обращается к богу. Ответь, почему в этой земной юдоли не должна я иметь опоры? Почему не могу быть счастливой? Все богатства и сбережения мои, а также душу и тело отныне вверяю супругу. По собственной воле хочу следовать за студентом Юэшэном. Простершись ниц перед божеством, даю верное слово, что буду добродетельной и верной супругой до гроба. В ином разе пусть не кончу жизнь на доброй стезе!

В свой черед студент поклялся:

–  Высшее небо - верховный судья! Я принадлежу к роду, где несчастья следовали одно за другим. К радости своей, встретил урожденную Сюэ. Мы едины в помыслах и упованиях сердец наших. Хотим "завязать узел из шелковых шнурков"[17], иными словами, сочетаться браком. Пусть каш союз будет прочен сто лет, и, покуда мы живы, хотим делить ложе, а умрем, то покоиться нам в одном склепе. Беру на себя клятву верности!

Молодые люди опустились на колени и поклонились. Потом Мяонян открыла сундук и достала из него железную шкатулку. Она взяла ее в руки и с ней подошла к студенту. Студент не понял, что она хочет сказать этим. А тем временем Мяонян достала из рукава ключик и отперла ларец. Студент заглянул в него и ахнул. Сколько было там золота и жемчуга! Были там и украшения редкой красоты из белого нефрита и разных камней, и еще многое другое.

–  Эти драгоценности собраны вашей наложницей за те годы, что она провела в квартале Пинкан. Ныне вверяю господину жизнь, передаю ему и драгоценности. Пусть послужат нашему пропитанию до скончания лет. Полагаю, господин останется доволен содержимым этой шкатулки.

Увидев столь драгоценный дар, студент был крайне обрадован:

–  Как я благодарен тебе! Могу ли не принять сей царский подарок!

И так начали они жить вместе. Всякую ночь предавались любви, и страстное вожделение охватывало их без меры. Оттого Мяонян день ото дня худела, и однажды из нее полилась кровь. Она вовсе перестала заботиться о своем теле, и скоро болезнь опутала ее всеми своими нитями. Студент был полон сил и здоровья и не чувствовал никаких признаков изнурения. И когда наступила пора Холодной зимы, то есть не прошло и года, как Мяонян вступила на супружеское ложе, она оставила этот свет. Ее имя было записано в книгу душ усопших актерок, певиц и проституток.