Цвет боли: черный
Шрифт:
– Я обязательно расскажу американским читателям о вашем почине, уверена, он вызовет большой интерес и множество откликов. Возможно, миграционные службы Америки, заинтересовавшись идеей, пригласят вас для обмена опытом. Вы не против?
Слетать за океан по приглашению, да еще и получив столь широкую известность… кто же откажется? И все-таки мне показалось, что Эрика заинтересована делом по-настоящему, она знала все реальные проблемы женщин-беженцев и рассказала многое, о чем мы даже не задумывались.
Бритт слушала с настоящим вниманием.
Нет, не забыла.
– Скажите, а как вы отслеживаете судьбы своих подопечных? Вы как-то с ними потом связываетесь?
– Не со всеми, конечно, это слишком трудно для общественной организации, но о большинстве знаем много.
– Ну вот во вчерашней передаче женщины вручали свои адреса, а можно нам посмотреть, как устроились иммигрантки, поговорить с участницами проекта? Вы не могли бы нас сопроводить? Или эти адреса неизвестны?
Сейчас Эрика даст нам координаты нескольких своих активисток, которые не имеют к Анне-Пауле никакого отношения, и на этом все закончится.
И снова я ошиблась, Эрика открыла журнал регистрации. Как у них все серьезно!
– Все адреса имеются. Вот, например, вчерашняя страница.
Страниц две, на них действительно записаны имена и фамилии желающих пригласить в свой дом иммигранток, а также адреса.
– Эрика, пожалуйста, продемонстрируйте этот журнал Бритт. Теперь с этой стороны… еще вот так… и так… Спасибо, одна из фотографий обязательно попадет в большую статью Бритт, чтобы все видели, насколько это серьезно.
– Эрика, а бывали случаи, когда семьи отказывались от тех, кого приглашали?
– Конечно, ведь даже от приемных детей отказываются, а тут взрослые люди.
– А сами подопечные отказывались?
– И такое бывало. Иногда им не нравились условия, иногда отношения, иногда казалось, что придираются…
– Если отказываются те или другие, они обязаны прийти и вас известить?
– Вообще-то, да.
– И вы подыскиваете новую семью?
Черт возьми, Бритт со своей уверенностью и напором могла дать фору любому студенту-журналисту! Я даже позавидовала, лишний раз убедившись в правильности смены собственной профессии. Эрика не сомневалась в том, что перед ней журналистка, пусть даже будущая.
– Стараемся это сделать.
– А когда заканчивается процесс обучения, куда деваются подопечные, вы устраиваете их на работу, подбираете жилье?
– Здесь неоценимую помощь оказывают сами участницы проекта. Они не просто обучают, но и стараются подыскать работу подопечным, помочь им снять комнату…
– Всем удается?!
– Нет, конечно. Но чаще всего – да. – Эрика гордилась результатами деятельности своей организации и, честно говоря, имела на это право. Если все действительно так здорово, оставалось порадоваться за женщин, которые оказались в поле зрения Торсен и ее подруг.
– А вообще, все иммигрантки
– Что вы имеете в виду? Мы общественная организация и отчитываемся перед миграционной службой постоянно, потому и журнал ведем, – все же насторожилась женщина.
– В Америке нелегальная иммиграция стала настоящей проблемой уже давно, и решить ее никак не удается. Полиция борется, но пока не победила. А как в Швеции?
– Об этом лучше спросить у службы иммиграции. У нас только законные иммигрантки.
– В этом мы не сомневаемся. Скажите…
Бритт принялась расспрашивать, как помогают тем, кому язык упорно не дается, многие ли семьи, обучив одну, приходят за другой, следят ли сами за судьбами тех, кто жил в их доме, помогают ли те иммигрантки, которые уже преуспели, новым подругам…
Постепенно ей удалось заболтать Эрику настолько, что та забыла о неприятном вопросе.
Уходя, мы договорились через пару недель снова встретиться и вместе с Эрикой посетить несколько семей, которые только что обзавелись подопечными. Бритт обещала ей принести все материалы для статьи, прежде чем отправлять в свою редакцию.
– Вы делаете нужное дело, думаю, не только эти женщины, но и дети, которые у них родятся, будут вам благодарны.
Мы ехали домой после этого «репортажа», когда позвонил Ларс:
– Чем ты занята? Я завтра не приеду, потому что до конца недели буду читать лекции. Зато потом проведу в Стокгольме целых три дня. Как ты?
– Помогала Бритт делать репортаж об одной благотворительной организации.
– Кому помогала? Ты ей или это Бритт тебе?
– Нет, дорогой, Бритт тоже репортер, только внештатный, она доканывала феминистскую организацию, чтобы поместить репортаж в газете в Америке. А я только фотографировала.
– Почему мне кажется, что ты врешь?
– Клянусь! Покажу тебе все снимки и текст Бритт.
– Все равно врешь. Что за организация?
– Женская организация помогает иммигранткам освоиться в обществе, помещая их в семьи.
– Так… вы, случайно, не привели в дом десяток нуждающихся?
– Почему ирония, разве мы не можем заняться благотворительностью?
– Вы можете все, потому я и боюсь. Я совсем не против любой помощи тем, кто в ней нуждается, но очень боюсь вашей активности.
Мысленно я усмехнулась: знал бы Ларс, насколько прав.
Когда я закончила разговор, Бритт поморщилась:
– У нас четыре дня?
– Боюсь, что да.
– Линн, она врала, когда говорила о легальных иммигрантках.
– С чего ты взяла, Эрика мне показалась вполне искренней.
– Помнишь сериал «Обмани меня»?
Я не могла не помнить, потому что это один из любимых сериалов Бритт, его, а еще «Касла», «Следствие по телу», «Менталиста» и парочку других детективных шедевров подруга периодически пересматривала на большом экране телевизора, потому пусть не с сюжетами, но хотя бы с названиями я знакома.