Цвет надежды
Шрифт:
Но здесь Гермиона сделать ничего не могла. Оставалось ждать.
Вечерами она сидела в своей комнате, ожидая стука в окно. Понимала, что не дождется, но все равно ждала.
А еще она вновь начала рисовать. Получалось не так хорошо, как в детстве. Но рисунки стали более зрелыми, а заодно и более грустными. Она их никому не показывала и, вдоволь налюбовавшись, сама сжигала, убеждая себя, что вместе с холстом сгорят все глупости, которыми забита ее голова. Глупости сгорать и не думали.
Вечером,
Птица выпорхнула, едва девушка успела отцепить записку. Не ждет ответа?
Она отложила пергамент, стараясь заставить сердце биться ровнее. Закрыла окно, подбросила дров в камин, посмотрела на свое отражение в большом зеркале — перепуганный взгляд уверенности не придал. А потом быстро развернула записку.
«Буду в 20:00 в кабинете прорицаний»
И все… Девушка сердито отбросила пергамент.
— Ну и будь на здоровье! — заявила она ни в чем не повинному листку.
Часы показывали 18:27.
Ужин прошел, как в тумане. Его место снова пустовало, а Гермиона никак не могла вникнуть в суть вопроса Невилла.
19:00.
Она нервно расхаживает по комнате.
19:20.
Садится читать, но понимает, что приходится по пять раз перечитывать каждый абзац, а смысл все равно ускользает.
Она не пойдет. Ни за что не пойдет.
Она в этом уверена. И плевать на радостно стучащее сердце. Она не пойдет. «Ясно тебе, надутый самовлюбленный болван!»
20:00.
На душе становится пусто, а пламя камина никак не может согреть озябшие руки.
20:10.
Нестерпимо хочется плакать неизвестно отчего. Хочется прекратить это безумие. Хочется забыть о записке. Не думать.
В 20:15 она быстро спускается по лестнице, на ходу натягивая теплую кофту.
— Гермиона, ты куда?
Она не слышит вопроса Джинни. Ноги сами несут по темным коридорам. То и дело душу захлестывает отчаяние. Не дождется. Не дождется. Дура!
Девушка распахнула дверь кабинета прорицаний, когда наручные часики показывали 20:35, и замерла на пороге. Сперва показалось, что комната пуста, и Гермиона едва сумела подавить готовый вырваться всхлип.
В кабинете царил полумрак, но стоило шагнуть внутрь, как импровизированная луна осветила все ярким светом. В глубине кабинета на плато, заменяющем письменный стол, чуть ссутулившись, сидел Драко Малфой.
Девушка сделала несколько шагов. Остановилась, посмотрела на него, быстро отвела взгляд и негромко произнесла:
— Не думала, что ты дождешься.
— Ты пришла сюда побыть в одиночестве? — он усмехнулся.
Гермиона не улыбнулась в ответ. Прошла по комнате, коснулась рукой искусственного
— Почему ты сидел в темноте?
— Ставил опыт. Оказывается, если десять минут вообще не двигаться — свет гаснет.
Гермиона вздохнула.
— Тебя давно выписали?
Этими ничего не значащими вопросами, а скорее деловым тоном, которыми они задавались, девушка хотела убедить себя в том, что все хорошо, заставить сердце биться ровнее, а не замирать при звуках его голоса. Дать ему понять, что он не хозяин ситуации — она вообще не хотела приходить. Да мало ли глупостей сейчас приходило в голову, заставляя неловко теребить листья кустарника и не смотреть в его сторону.
— С час назад.
Сердце все-таки остановилось и пропустило пару ударов. Час назад? И сорок минут этого времени он здесь? Не с Забини, не с кем-то еще, а здесь, ждал ее? Глупое сердце понеслось вскачь, а сама девушка закусила губу, чтобы не улыбнуться.
— Как Брэнд? — он подхватил ее игру в вопросы-ответы.
— Он хорошо, ничего не помнит. В общем… все в порядке. Спасибо.
Она наконец-то оглянулась. Он сидел все в той же позе, втянув голову в плечи. В эту минуту он был таким трогательным, что внутри что-то сжалось.
— Этот проход… Те, кто его открыл, узнают, что это ты?
С секунду он смотрел в ее глаза, а потом просто кивнул. Гермиона шумно втянула носом воздух и, стараясь, чтобы голос не дрожал, спросила:
— И что они сделают?
Пожатие плечами. Этот человек не пытался вызвать жалость, он просто и коротко отвечал на ее вопросы.
— Но ведь ничего страшного они не сделают? — лихорадочно заговорила девушка. — Ведь они… они не посмеют… Ты же не виноват. Это же…
— Да не бери в голову, — он подмигнул. — Все нормально.
И этот легкомысленный жест смел все ее хладнокровие и вышвырнул прочь доводы, которые она пестовала целую неделю. Гермиона и сама не заметила, как бросилась к юноше и крепко обняла его за шею. Сейчас, когда он сидел на парте, они были одного роста. Прижимаясь щекой к его щеке, она бессвязно шептала:
— С тобой не должно ничего случиться. Это неправильно. Я… Я… Я не хочу, чтобы с тобой что-то произошло. Пообещай, что все будет хорошо. Я не вынесу, если что-то случится, я…
Драко Малфой крепко обнял ее и зажмурился, вслушиваясь в лихорадочный шепот. Никто. Никогда. Не говорил подобных слов. И их простая искренность била по нервам сильнее заклятий. Он гладил ее волосы, затянутые в тугой хвостик, и старался запомнить это мгновение навсегда, раствориться в нем.
— Я раньше почти не плакала, а теперь все время плачу, — досадливо всхлипнула она у его уха. — Как протекающий котел, честное слово.