Цвет небес

Маклейн Джулиана

— Я рада.

Весь следующий час мы копались в маминых вещах. Я нашла там много собственных вещей: тетрадки из начальной школы, табели, костюмы, оставшиеся после четырех лет занятий балетом и чечеткой.

Я добралась до коробки, доверху забитой старыми фотоальбомами, и окунулась в прошлое, заново отправившись в семейный поход. Я забыла почти обо всем. О рождественских утрах. О поисках пасхальных яиц на заднем дворе.

Мы так хорошо жили вместе — мама, папа, Джен и я. Жаль, что мы никогда об этом не говорили, никогда не радовались.

Последний

альбом, до которого я добралась, отличался от других.

Это был не альбом моего детства, а детские фотографии мамы.

Медленно я открыла первую страницу и провела пальцами по черно-белой фотографии мамы в младенческом возрасте, ярким летним днем сидящей в круглой железной бочке на улице. За её спиной на веревке сушилась одежда, развеваясь на ветру. Дальше было море.

На следующих страницах красовались фотографии мамы в детстве и её семьи. Наконец я долистала до её фотографии с двумя моими отцами — Питером и Мэттом. Они втроем сидели на велосипедах и улыбались в объектив.

Я мысленно порадовалась, что теперь знаю правду о маминой жизни. Что понимаю, откуда я взялась.

А затем я увидела кое-что, отчего волоски на затылке встали дыбом.

Фотография мамы и Мэтта, сидящих рядом на качелях на детской площадке. Им, наверное, не больше пяти или шести лет. Бабушка стоит позади мамы и раскачивает её. А за спиной Мэтта стоит привлекательная темноволосая женщина, которая смеется и придерживает шляпу. Широкополую соломенную шляпу, которую я уже видела.

— Папа, а это кто? — протянула я ему альбом. — Женщина в шляпе.

Он прищурил глаза за стеклами очков.

— Это мама Мэтта. — Он поднял глаза на меня. — Умерла, когда он был ещё ребенком семи-восьми лет. Упала с лестницы.

Я забрала у него альбом и изумленно посмотрела на фотографию.

— Значит, это моя бабушка.

Он снял очки.

— Так и есть.

«Кэтрин».

— Она работала в саду, да? — Внутри меня начало разливаться тепло.

— Точно. При её жизни у них был самый красивый двор на улице. А откуда ты знаешь?

Я медленно перевернула страницу.

— Она — часть того, что случилось со мной. Я раньше о ней не упоминала. Слишком многое хотелось тебе рассказать. Но она была там, когда я навещала маму. Она жила по соседству и как раз высаживала растения в саду. В этой самой шляпе.

Папа лишь кивнул, и мы продолжили поиски.

***

Наконец я нашла то, что искала. Рукопись отца, похороненную в кипе курсовых работ и рефератов, написанных мамой за годы учебы в Уэллсли.

Листки скреплялись веревочкой — сотни разлинованных листков, исписанных карандашом рукой моего отца.

— Нашла!

Сев на крышку сундука, я развязала веревочку и вытащила первую страницу.

— Подожди секунду… Пожалуйста, остановись. — Отец поднялся на ноги. Я с любопытством посмотрела на него, думая, что он

хочет меня о чем-то предупредить.

— Не начинай читать здесь, — сказал он. — Испортишь зрение. Возьми рукопись с собой вниз. Можешь сесть за мой стол, а я принесу тебе кофейник с кофе.

Несколько секунд я, моргая, смотрела на него, а затем улыбнулась:

— Ты прав, папочка. Пойдем отсюда.

Я прижала найденное сокровище к груди и спустилась за отцом по лестнице.

Глава 58

Я не спала всю ночь, читая написанную моим настоящим отцом рукопись, которую он успел закончить всего за неделю до смерти.

Собравшись с духом и вытерев последние капли слез со щек, я откинулась на спинку стула и задумалась, что могу сделать с книгой. Несомненно, я держала в руках истинный шедевр, но рукопись была на двести страниц объемнее средней книги и написана автором, которого больше нет в живых, соответственно, он не сможет её отредактировать или разослать по литературным агентам и издателям.

Это казалось непосильной задачей. А вдруг я ошиблась? Вдруг роман не настолько хорош, как мне кажется? Вдруг я испорчу его своими правками?

Хотя во мне говорила всего лишь неуверенность в себе. Глубоко внутри я точно знала, что должна сделать, чтобы улучшить текст, и в эту секунду почувствовала, как по моим жилам заструилась отцовская кровь и поняла, что совершенно точно сумею довести дело до конца.

Внезапно отец оказался рядом со мной в комнате. Он сказал мне отправляться в постель и поберечь глаза. Переспать с этой мыслью.

Я услышала его голос как наяву: «Подумай об этой истории, Софи. Над ней нужно много работать. Жаль, что мне не хватило времени внести исправления, но это было попросту невозможно. Возьми книгу с собой и обсуди её с мужем, а затем принимайся за дело. Ты поймешь, как её доработать, Софи. Уверен, ты не ошибешься».

Глава 59

Два месяца спустя я отправила полностью переработанную рукопись — уже набранную шрифтом «Courier» с двойным интервалом — пяти ведущим литературным агентам Нью-Йорка, которые, получив от меня письмо с предложением и синопсисом, запросили ее для прочтения.

Я чувствовала себя уверенно. Раньше я работала в издательском деле, поэтому знала положение вещей. Я отобрала агентов, которые ранее представляли похожие проекты и продали их за значительные авансы.

Книга моего отца потрясающая. Она просто не может не обрести успех.

Единственное, о чем я беспокоилась — что отец ведь не мог представлять себя сам, ввиду того, что его не было в живых, а нынешние издатели ищут активных авторов, которые могут сами общаться с читателями посредством интернета, социальных сетей, интервью и ток-шоу.