Цвет ночи (Любовь навеки)
Шрифт:
Полная энтузиазма, она вскочила с постели. Рядом с камином стоял умывальник.
Освежившись холодной водой, Дэнси зачесала волосы назад и стянула их узлом на затылке. Платье, в котором она спала, выглядело еще более помятым, чем когда она вытащила его из сумки, но больше у нее ничего не было, если не считать дорожного костюма, который тоже был в плачевном состоянии.
Увидев в комнате какой-то чемодан, Дэнси поспешно открыла его: в нем была старая одежда дяди Дули. Конечно, все вещи были велики и болтались на ней, как на вешалке, но все-таки
Засучив рукава и подвернув брюки, она напялила на голову старую соломенную шляпу и выбежала из дому, намереваясь заглянуть в сарай, чтобы разбудить Клинта. Солнце было высоко, и Дэнси решила, что уже около полудня; она умирала от голода. Сейчас нужно приготовить вкусный, сытный завтрак, чтобы хорошенько поесть, прежде чем браться за дела, – слава Богу, накануне купила яиц и хорошей ветчины, так что… И тут она запнулась в удивлении – Клинт был уже давно на ногах и весь в работе. Видно было, как за сараем он обрубает сучья с соснового пня.
Подойдя поближе, Дэнси увидела, что изрядное количество деревьев уже срублено, пни выкорчеваны, немалый участок земли расчищен. Но прежде чем она успела спросить его, с какой стати он взялся за эту работу, Клинт поднял голову и, увидев ее, приветливо помахал рукой.
– Пора, соня, пора, – крикнул он, размахивая топором. – За работу!
Стараясь не смотреть на его широкие плечи, на бугры мускулов, перекатывающиеся на руках, на брюки, натянутые на упругих бедрах, Дэнси спросила:
– С какой стати ты занялся вырубкой? Надеюсь, ты еще не продавал древесину?
– Нет еще, – ответил он, ритмично взмахивая топором. Щепки отскакивали, ударялись о его обнаженную грудь, пролетали, едва не попадая в лицо, но он не обращал на них внимания. – То, что я срубил, я распилил на дрова, но теперь нам этого хватит на зиму, так что можно начинать продавать.
– Я же тебе сказала, – с нарастающим раздражением заметила она, – я не намерена вырубать лес на своей земле.
Клинт почувствовал, как напряглись нервы и сжались челюсти. Ее земля, черт побери! Проклятый Джордан, мысленно ругнулся он, яростно вскидывая топор. Ну почему, скажите на милость, именно он должен объяснять ей, как на самом деле обстоят дела?
Стараясь говорить спокойно, он пояснил:
– Я хочу завести небольшое стадо скота, а для скота необходимо пастбище. Вот теперь, когда я расчистил этот кусок земли, можно обмозговать и твою идею – насчет скипидара.
– Скот, – медленно проговорила Дэнси, подумав, что действительно было бы неплохо завести немного на мясо и на продажу. – Ну хорошо, – решила она наконец, – только немного, чтобы не расширять порубку. Хватит того, что ты уже расчистил.
Чувствуя, как нарастает в нем злость, Клинт изо всех сил ахнул топором. Ему нужно втрое больше земли под посев кормовых трав, а для того, чтобы справиться с этим до наступления зимы, надо как можно скорее избавиться от Дэнси.
– Вообще, –
– Некогда, – пробормотал он сквозь стиснутые зубы. – Я уже несколько часов на ногах, и мне одному не справиться. Так что, если не возражаешь, давай немного поработаем, а потом сделаем перерыв и поедим.
Желудок Дэнси издал раскатистый вопль протеста.
– Ну хорошо, – сказала она. – Я только сбегаю чего-нибудь перехвачу – и сразу приду.
Клинт опустил топор и, насмешливо взглянув из-под полуопущенных век, язвительно осведомился:
– Как это ты намерена управляться с фермой, если не хочешь работать?
– Я хочу, – заверила Дэнси, – только…
– Только есть тебе хочется больше. Понятно, – он тихо рассмеялся. – Ну ладно, иди. Как я понимаю, от женщины нельзя ожидать, чтобы она работала на голодный желудок.
И снова принялся за работу, ритмично взмахивая топором. Дэнси с минутку постояла, наблюдая за ним, и, собравшись с духом, заносчиво, с вызовом бросила:
– Хорошо, что ты хочешь, чтобы я делала?
Он снова разогнулся – на этот раз, чтобы жестом обвести участок порубки.
– Вот эти ветки и щепки, что тут кругом валяются, надо собрать и сложить в кучу – на топку. Надеюсь, ты с этим справишься? А я буду колоть пни.
Дэнси поморщилась: царивший вокруг разгром был, наверное, похуже, чем на поле сражения. Вечером, в темноте при непогоде, она ничего этого не видела, а если бы увидела, ей бы это ой как не понравилось.
– У меня только один вопрос, – сказала она сухо, – с чего ты решил, что имеешь право на землю Дули? По-моему, это-то как раз мы вчера не обсудили.
– Так хотел бы сам Дули. Он хотел бы, чтобы эта земля досталась мне, – возразил Клинт, оправдываясь перед самим собой. – Откуда ему было знать, что ты в конце концов получишь это письмо и, если получишь, захочешь сюда приехать? Ведь он ни разу не получил ответа на свои письма.
И, переходя в наступление, добавил:
– Ты вообще собираешься работать или нет?
Дэнси принялась таскать сучья. Это была нелегкая работа. Солнце нещадно палило, она вся взмокла – а тут еще докучливые комары и мошка, облепившие потное тело и звенящей тучей роившиеся вокруг. Но она знала, что Клинт наблюдает за ней, и была полна решимости доказать, что у нее хватит характера работать с ним наравне.
Час, а может, и больше, прошел в молчании, но потом, когда Дэнси проходила мимо, волоча особенно громоздкую ветку, Клинту стало жаль ее, и он заметил:
– Работенка не из легких, что поделаешь! Не думаю, чтобы тебе когда-нибудь приходилось делать что-либо подобное. Интересно, а что обычно делают женщины в Ирландии? То же, что и тут? Готовят еду и штопают белье?
Он изо всех сил старался, чтобы слова его прозвучали сочувственно и заинтересованно, но по сути в них была скрытая издевка.