Цвет пурпурный

Уокер Элис

Мы с Генриеттой головы подняли. Мисс Элинор Джейн быстро Рейнолдса Стенли на пол апустила, он первым делом падполз к стопке выглаженова белья и стянул ее всю себе на голову. София белье подняла, сложила опять и за гладильную доску встала с утюгом в руке. София из тех баб, што в руку ни возьмет, все как оружие выглядит.

Элинор Джейн плакать принялась. Она-то всегда Софию любила. Не будь ее, не выжить бы Софии в доме ейново папаши. Ну так что ж с тово? София не по доброй воле у их в доме оказалася. И не по доброй воле своих детей оставила.

Поздно

плакать, мисс Элинор Джейн, София ей говорит, Только и остается, што смеяться. Посмотрите-ка на ентова прыща, говорит, и взаправду рассмеялась. Еще ходить не умеет, а поди ж ты, уже в моем доме все вверх дном перевернул. Я его просила приходить? Есть мне дело до тово, миленький он или нет? Будет ему дело до тово, што я думаю, когда он вырастет?

Тебе он просто не нравится, потому что он на папу моего похож, мисс Элинор Джейн говорит.

Это тебе он не ндравится, што он на папашу твоево похожий, София говорит, А я к нему никаких чуйств не имею. Я его не люблю. Я его не ненавижу. Я просто хочу, штобы он не болтался тут все время без присмотра и не устраивал бардак.

Все время? Все время? София, помилуй, мисс Элинор Джейн говарит, да он всего-то у тебя был пять или шесть раз.

А у меня ощущение, што он тут поселивши, София говорит.

Я не понимаю тебя, говарит мисс Элинор Джейн, Все цветные женщины, каких я знаю, обожают детей. У тебя ненормальное отношение.

Я люблю детей, София говорит, А каторые цветные бабы говарят, будто абажают Рейнолдса Стенли, врут. Не больше моево они ево любят. Да хиба ж ты их спрашиваш? Раз ты так плохо воспитана, што им остается отвечать? Бывают цветные, так боятся белых, в любви к хлопкочесалке готовы признаться.

Но он всего лишь маленький ребенок! Говорит мисс Элинор Джейн, будто этим все сказано.

Чево ты от меня хочешь? Спрашивает София. Я к тебе кой-какие чуйства имею, потому как изо всех людей в вашей семье ты одна ко мне добрая была. Так ведь с другой-то стороны, я к тебе тоже, из всех людей в вашей семье. А сродники твои для меня никто. И Рейнолдс Стенли туда же.

Рейнолдс Стенли к этому времени залез на Генриеттину постель и на ногу ее стал покушаться. Потом жевать ее принялся, Генриетта достала с подоконника печенье и дала ему.

Я чувствую, что кроме тебя меня никто не любит, говорит мисс Элинор Джейн, мама любит только брата. Потому что по-настоящему его единственного папа любит.

У тебя таперичя муж есть, София говорит, пущай он тебя любит.

Он любит только свою хлопкочесалку, она говорит. В десять вечера он еще на работе. А когда он не на работе, то в покер с друзьями играет. Мой брат с ним чаще бывает, чем я.

Может, брось ево, говорит София, у тебя в Атланте родня есть, поезжай к ним. Да работу найди.

Мисс Элинор Джейн только волосами тряхнула, будто и слушать не хочет таких безумных речей.

У меня своих бед полно, София говарит, и Рейнолдс Стенли их еще прибавит, дай ему только подрасти.

Нет,

не прибавит, говарит мисс Элинор Джейн, Я его мама и я не позволю ему плохо к цветным относиться.

Ты и еще кто? София спрашивает, Как он говорить начнет, ево без тебя научат.

Ты что, хочешь сказать, что не смогу любить и воспитывать своего сына? говорит мисс Элинор Джейн.

Нет, говорит София. Я не то хочу сказать. Я хочу сказать, што я не смогу любить и воспитывать твоево сына. Ты можешь любить ево сколько твоей душеньке угодно. И будь готова отвечать за последствия. Цветным приходится.

Кроха Рейнолдс Стенли уже подобрался к Генриеттиному лицу и полизать ее норовит. Будто с поцелуями лезет. Ну, думаю, голубь, отлетишь ты сейчас к дальней стенке. А она лежит и не шевелится, пока он по ей ползает да глаз ей пытается поковырять. Уселся к ей на грудь и смеется, карты игральные в ейный рот пихает.

София подошла и забрала его.

Он мне не мешает, Генриетта говорит. Он меня щекочет, и мне смешно.

Мне он мешает, София говорит.

Что же делать, мисс Элинор говорит, беря его, никому мы тут с тобой не нужны. Грустно так говорит, будто и податься ей больше некуда.

Спасибо тебе за все, София говорит. Она тоже с лица сошла, и глаза будто на мокром месте. Как мисс Элинор Джейн ушла со своим с Рейнолдсом Стенли, София говарит, одно мне ясно, не по-нашенски этот мир устроен. А цветные, когда говорят, будто всех любят, ничево не соображают.

О чем еще тебе написать, милая Нетти?

Ты главное не бойся, твоя сестра не совсем от тоски рехнулась и руки на себя накладывать не собирается. Конешно, хреновато бывает, и даже чаще всего именно так и бывает. Да будто раньше было по-другому? Была у меня хорошая сестричка, Нетти звали. И подружка была хорошая, Шик по имени. И были дети хорошие, в Африке росли, песни пели да стишки сочиняли. И чево теперь? Сперва-то был просто как ад какой, могу тебе сказать, первые два месяца. А нынче уже шесть месяцев как Шик уехавши, а возвращаться и не думает. Я учу свое сердце не хотеть, раз иметь не может.

А и то сказать, она мне столько счастливых лет подарила. И потом она с Жерменом кой-что новое для себя открывает. Нынче они гостят у Шикова сына.

Дорогая Сили, пишет она мне, мы с Жерменом гостим у моево сына в Таксоне, штат Аризона. Другие двое живы-здоровы, и все у их в порядке, да только не желают они меня видеть. Наговорили им люди, что я разгульную жизнь веду. А этот захотел мать увидеть, хоть какая она непутевая. Он живет в маленьком домишке из глины, мазанки у них называются, так што я чувствую себя как дома (шутка). Он учителем работает в индейской резервации. Они его называют чернокожий белый, слово у их есть особое, и ему это очень не ндравится. Он им говарит, но им все равно. Они уж до такого состояния дошедши, что на чужаков вообще не реагируют. Ежели ты не индеец, ты для них не существуеш. Тяжело смотреть, как он переживает, но такая тут жизнь.