Цвет судьбы. Откровения египетской мумии 2
Шрифт:
Последователь Магомета Аята, в чалме и старой, будто истлевшей длинной одежде, напрямую не приглашал меня в Мекку, но вскользь сказал:
– И та, и эта идея – это разные потоки одного и того же сознания, которые пронизывают землю и снова уходят, а ты сам выбирай, какой поток твой, если хочешь совершить хиджру.
Я спросил у Па Ди Иста, что значат визит и слова этих странных духов индуизма и мусульманства. Учитель пояснил:
– Тебе пора в дорогу за Книгой теней: ее фрагменты разбросаны по всему миру… Вот они услышали про это и предлагают тебе свои маршруты.
Послушай, человек призван не к монашеству, не к тому, чтобы сидеть взаперти, а к мирской жизни. Монахи-отшельники обычно повторяют одно и то же по кругу. Пример – «Отец Сергий» Толстого, великолепно описано. Герой не смог вырваться за земные пределы, хотя и был хорошим иеромонахом.
Суть монашества прямо противоположна природе человека. Чтобы следовать своей вере, монахи усиленно занимаются умерщвлением собственной плоти: вериги, самобичевание… С позиции разума это нонсенс.
Что касается мусульманства, то оно не оригинально. Это круги от кинутого по воде камня христианства. Это отыгрыш христианства, его резонанс.
Магомет, в отличие от Иисуса, был человеком, а не Сыном Божьим. Потому в мусульманстве, заметь, на молитву сзывает мулла, человек, стоящий высоко на минарете, а в христианстве – церковный колокол, как бы звон с неба. Магомет, хотя и возвышался над другими людьми, был всего лишь передатчиком потока Высшего сознания, а не самим Высшим сознанием.
Твой путь лежит не в Азию, а в Европу и на Ближний Восток. Там ты найдешь то, что тебе нужно.
В синем сумраке вечера за вагонным окном уплывал Варшавский вокзал Санкт-Петербурга. Па Ди Ист вез меня в Европу…
Я не знал, зачем еду, но доверял моему учителю.
– В этом путешествии, – сказал мне жрец, – будет подправлен твой дух. Подобно тому, как подправляют компьютерный файл.
Подправить мой дух, по плану Па Ди Иста, было необходимо для того, чтобы я адекватно воспринимал его все усложняющееся учение.
Жрец рассчитывал на меня как на связующее звено между ним и людьми.
Атлантида
Польша – первая из европейских стран, куда я приехал вместе с Па Ди Истом. В Варшаве жрец повел меня по улице, вымощенной плиткой, в католический собор Святого Станислава, с высокими готическими сводами и старинными витражами. При входе мой учитель чуть задержался, будто прислушиваясь к чему-то…
Оказалось, он просто пытался определить энергозаряженность толпы. Собор был полон, не протиснуться. Из-за тесноты я не мог отличить живых от мертвых и понять, кого здесь больше,
– Угрожающий вид вашей цивилизации, – проронил Па Ди Ист, указывая мне на ужасные страдания присутствующих покойников. Большинство из них не понимали, где и зачем они. – После смерти человек не становится более просветленным, он остается на том духовном уровне, на котором его застала смерть.
По желанию кого-то свыше собрались вместе души умерших и ничего не подозревающие об их присутствии живые люди, и между ними получилось нечто вроде диспута.
Языкового барьера не существовало, поскольку сознание одно для всех.
В церкви присутствовали исключительно христиане, но самых разных направлений: католики, православные, лютеране, англиканцы, иеговисты, баптисты…
– Вот собрание душ, формирующих ваш общественный разум, – продолжил Па Ди Ист. – Послушай их мысли, чтобы составить общую картину информационного поля, наведенного над Европой. Тебе полезно.
Я достал блокнот и принялся машинально записывать все, что слышал вокруг…
На следующий день в гостинице «Hilton», где я остановился, под звуки арфы, раздававшиеся из уютного внутреннего дворика, я отредактировал свой конспект – получилось следующее.
Сначала вразнобой шелестели голоса находящихся на первой ступени царства мертвых:
– После смерти мне не пригодились ни моя профессия, ни мои деньги, ни мой дом, ни даже мой английский костюм…
– Никто из людей не хочет умирать. Но смерть – очевидная неизбежность. Из этого неприятного для людей противоречия они нашли своеобразный выход: делают вид, что смерти не существует. В действительности оказывается, что смерть неизмеримо больше жизни....
– У всех живых страх смерти. Поэтому люди не говорят о ней и сторонятся умирающих: когда настал мой час, и предсмертная тоска накрыла сознание, не нашлось никого, кто подержал бы меня за руку…
Потом я услышал другие реплики, тех, кто достиг второй и третьей ступеней и мог уже обобщать свои эмпирические наблюдения.
– В прошлом человек, созерцая мир, во всем видел Бога. Теперь мировоззрение разведено по углам этики, эстетики, идеологии…
– Нужно фундаментальное переосмысление религиозной веры…
– Нет веры в Бога у людей, чье сознание поглотил рынок. Ее редко встретишь даже среди тех, кто не участвует в рыночной борьбе…
– У нас могут быть собственные представления о вере, их надо оставить и принять высший авторитет церкви…
– Часто церковь вручает духовную власть не самым лучшим людям…
– Да, иерархи могут быть несовершенны, но сами общественные институты, которые они представляют, священны…
– Что такое христианская вера? Это канонизация морали, изложенной апостолами. Но человек в состоянии осознать себя и вне апостолов. Поэтому католик, например, допускает философию рядом с теологией, но неканоническую трактовку текста Библии считает причиной религиозных раздоров....
– Для православного ссылки на Писание означают, что вера толкуется неверующим, а религия становится наукой....