Цвет сверхдержавы – красный. Часть 1
Шрифт:
– У нас сейчас разрабатывается долгосрочная программа исследований космического пространства, – сказал Микоян. – Две такие мощные в научном отношении державы, как Советский Союз и Соединённые Штаты могли бы, сотрудничая в космосе, добиться значительно больших результатов, чем по отдельности.
– Гм... Вы считаете такое развитие событий возможным? – спросил президент.
– Если обе стороны проявят достаточную политическую волю и перестанут смотреть друг на друга сквозь прорезь прицела — то возможно, – уверенно ответил Микоян. – Мы готовы. А вы?
– Я обдумаю эту возможность, – сказал, наконец, президент.
Определенную проблему для СССР начинала представлять популярность Насера среди арабов, взлетевшая до небес после победы. Насер превратился в народного героя, способного одним выступлением всколыхнуть и повести за собой сотни тысяч людей. Но, как оказалось, у Насера были не только друзья и поклонники.
14 ноября президент Египта выступал на очередном митинге. Он произнес ещё одну зажигательную речь, и стоял на ступенях лестницы, с которой выступал, приветствуя восторженно ревущую толпу.
К нему протолкалась женщина в длинной черной арабской одежде, с букетом цветов. Упав на колени, она протянула цветы президенту. Взяв букет, Насер поднял женщину с колен, поблагодарил. И вдруг она, вытащив из складок одежды выключатель на конце провода, крикнула в толпу:
– Гамаль, ты предал дело Аллаха! Аллах акбар! – и нажала кнопку.
Взрыв полукилограмма тротила оборвал жизнь египетского президента всего через несколько дней после его величайшего триумфа. К счастью, никто из его ближайших соратников не пострадал.
В возникшей панике быстрее других сориентировался начальник канцелярии президента и руководитель военной разведки Али Сабри. Взяв на себя руководство, он заручился поддержкой маршалов Амера и Рокоссовского и принял обязанности президента. Выступая перед народом, Сабри обещал «вести страну курсом, проложенным Насером». При этом Сабри был сторонником сближения с СССР.
После смерти Насера народный гнев египтян обратился против радикальных исламистов. Толпа разгневанных сторонников погибшего президента убила в Каире нескольких мулл, разгромила медресе, использовавшееся как штаб фундаменталистов.
Узнав от Серова о смерти Насера, Никита Сергеевич сначала возмутился:
– Иван Александрович, сделай Судоплатову внушение: дело – делом, но надо же методы выбирать! Зачем женщину-то взрывать было?
– Никита Сергеич, это не он! – ответил Серов. – Павел Анатольевич вариант со снайпером готовил, через два дня! У меня план операции его лежит. Это исламисты постарались!
– Да? – удивился Хрущёв. – Ну, ладно. Будем считать, что проблему арабо-израильского конфликта мы, пусть на какое-то время, решили. За Израилем, конечно, постоянный пригляд нужен, доверять им ни на минуту нельзя. Но может быть, несколько лет мира мы для Ближнего Востока обеспечим.
– А ты, Иван Александрович, разберись, кто именно Насера прибрал, – дал задание Серову Хрущёв. – Зачищать политиков в нашей сфере влияния дозволяется только нам. Всем остальным будем яйца отрывать за
– Есть разобраться и доложить, – ответил Серов. – А ты, Никита Сергеич, что в нашу сферу влияния причисляешь? Ну, чтобы понимать...
– А ты оглянись вокруг, – усмехнулся Хрущёв. – Тут, в кабинете, кроме моей лысины, круглых предметов не так много...
Серов осмотрелся и заметил стоявший на столике в углу кабинета глобус.
– Гм! – только и смог ответить председатель Комитета Госбезопасности.
10 ноября, едва отойдя от напряжения Суэцкого кризиса, Хрущёв собрал заседание Президиума ЦК (заседания Президиума тогда проходили обычно по четвергам и субботам). Члены Президиума сначала решили, что будут обсуждаться вопросы, связанные с Египтом. Однако Хрущёв привёл на заседание председателя КГБ Серова, академика Келдыша и Главного конструктора Королёва. Также присутствовали министр авиапромышленности Дементьев, председатель Спецкомитета, замминистра среднего машиностроения Василий Михайлович Рябиков, и министр общего машиностроения Пётр Николаевич Горемыкин. Жуков и Устинов, также лица заинтересованные, были членами Президиума.
Перед заседанием Президиума Келдыш, Серов и Королёв собрались в кабинете Хрущёва, ждали слегка задержавшегося Рябикова и обсуждали с Первым секретарём предстоящее совещание.
– Никита Сергеич, – обратился к нему Королёв. – Откуда всё это? Сначала программа создания спутников, когда ещё носителя нет, потом Мстислав Всеволодович схемы новейших ракетных двигателей принёс, теперь вот хронология развития нашей космонавтики с датами до 1980 года? Что это за фантастика? Откуда? Мне-то вы можете сказать?
Хрущёв помолчал несколько секунд.
– Ну что, Иван Александрович? Расскажем Сергею Палычу правду?
Серов пожал плечами:
– Полагаю, Главному конструктору это поможет в работе. А то, если честно, он меня уже замучил вопросами. Сначала, когда я ему список неисправностей носителя принёс, он при мне едва не изнасиловал своего начальника 1-го отдела, решил, что кто-то в ОКБ информацию налево сливает.
– Потом я гадать начал, – подхватил Королёв, – откуда Иван Александрович добыл эту информацию? Ракета ещё ни разу не летала, а такие сведения добываются только в ходе экспериментальной отработки. Параллельное КБ, где немцы работали, распустили ещё в прошлом году, да и не занимались они там нашей «семёркой»... И если бы занимались – обогнать не смогли бы, у нас людей больше, и мы и так уже на пределе работаем.
– Работа у нас такая, – усмехнулся Серов.
– Никита Сергеич, – в упор спросил Королёв. – Можете меня в психушку затолкать, но скажите: это что, какая-то секретная разработка? Машина времени? Или проход в параллельный мир? Я спать ночами не могу, гадаю! Не думайте, что я фантастики начитался, некогда мне хернёй заниматься, но тут по-другому никак не складывается!
Хрущёв и Серов переглянулись. Никита Сергеевич пробурчал под нос:
– Вот вам и секретность – оба раза угадал.