Цвет сверхдержавы – красный. Часть 1

Симонов Сергей

– Ну, а теперь, товарищи, скажите, на сколько баллов вы бы оценили работу правительства и мою лично, как Первого секретаря ЦК? Говорите прямо, довольны ли вы тем, как идут дела в стране? Если что не так, тоже говорите прямо. Я затем и приехал, чтобы вас выслушать.

– В целом довольны, Никита Сергеич. Рубликов по 100, я думаю, вам каждый накинул бы, – один из рабочих протолкнулся вперёд. – Иванов Николай, слесарь, – представился он. – Ну, что скажешь... Снабжение улучшилось. Здорово улучшилось. Мясо каждый день едим, хотя и в очередях за ним постоять надо, молоко, сметана,

масло – всё есть. Жилищное строительство разворачивается, есть шанс, что ещё поживём в отдельных квартирах, как люди. Вот, кстати, цены снижать в этом году будут, или как?

– Будут, – заверил Хрущёв. – Цены 1 апреля обязательно снизим, как заведено.

– А выплаты по облигациям в этом году будут? – спросили из толпы.

(В 1957 году подошёл срок выплаты по облигациям внутреннего займа 1927 года. В реальной истории выплаты были заморожены ещё на 20 лет, что привело к значительному недовольству населения. В АИ бюджет СССР заметно богаче, благодаря международному сотрудничеству и операциям на внешнем рынке, поэтому замораживать выплаты нет необходимости)

– Будут выплаты, будет розыгрыш облигаций, всё, как обещали, – ответил Никита Сергеевич. – Обманывать народ не будем – такой обман себе дороже выходит.

Люди обрадованно зашумели.

– Новых займов в ближайшее время не планируем, – продолжил Хрущёв.

Это известие обрадовало рабочих ещё больше – добровольно-принудительная подписка на облигации внутренних займов, составлявшая по пол-зарплаты, у большинства ещё с 30-х годов сидела в печёнках.

– Почто спирт протирочный вонючей гадостью заменили? – послышался из толпы явно не совсем трезвый голос.

– Вот потому и заменили, чтобы таких поддатых голосов меньше стало, – парировал Хрущёв.

Рабочие загоготали

– Да не слушайте вы этих алкашей, – из толпы вперёд протолкнулась работница в ватнике. – Спасибо, что спирт с участков убрали, пьяных меньше стало на работе, травматизма меньше.

– Да и работать лучше стали, чего говорить!

– Налоги на личные хозяйства повышать будете? – спросил Иванов.

Все притихли. Подлипки были городом-спутником Москвы, у многих здесь были собственные дома, люди держали кое-какой скот, у большинства имелись огороды.

– Нет, налоги повышать не планируем, для некоторых категорий граждан, наоборот, будем налоги снижать, – ответил Хрущёв. – Многодетные семьи, к примеру, от налогов планируем освобождать. Сейчас у нас вырисовывается проблема с рождаемостью. Вступает в активный возраст поколение 41 года и последующих. Сами понимаете, детей тогда рождалось заметно меньше, значит, будет спад рождаемости. Вот, чтобы стимулировать рождаемость, налоги с многодетных снимем совсем.

– Вот бы ещё молодые семьи жильём поощрять, – предложил другой рабочий, внимательно прислушивающийся к разговору.

– А как вы это себе представляете, товарищ...?

– Да чё там, товарищ... Виктор меня зовут, по простому. Я вот думаю, Никита Сергеич, если бы каждая молодая семья при рождении ребёнка автоматически квартиру получала, пусть даже однокомнатную, уже было бы хорошо. А если второй ребёнок – двухкомнатную.

Если трое – трёшку.

– А если ты десятерых настрогаешь, тебе что, целую пятиэтажку подарить? – со смехом спросили из толпы.

– Десятерых в городе никто заводить не будет, понятное дело. Но двоих-троих – вполне, – степенно ответил Виктор, не обращая внимания на зубоскалов.

– Предложение, Виктор, интересное, – ответил Хрущёв. – Мы в правительстве его обдумаем. Но жилищное строительство у нас пока такие объёмы жилья физически не потянет. Сейчас заканчивается постройка более 400 заводов железобетонных изделий. К концу года они должны выйти на проектную мощность, и вот тогда посмотрим, на что наши строители способны.

Он усмехнулся.

– Но и тогда сразу начать каждой семье с одним ребёнком по квартире давать – вряд ли получится. Понимаете, товарищи, у нас даже в самой Москве ещё полно народу по подвалам мыкается, о коммунальных квартирах и говорить нечего. Тут как ни старайся – из штанов не выпрыгнешь. Надо сначала людей из общаг и подвалов вытаскивать. Само собой, первыми квартиры будут получать семьи с детьми. Но у нас в таких условиях с детьми живёт большинство. Что посоветуете, товарищи? Как будем вопрос с жильём решать?

– Кооперативное строительство расширять надо, – посоветовали из толпы. – Если с новую систему премирования вводить повсеместно, народ получать будет побольше, смогут кооперативы брать.

– Стройматериалы дайте, для застройщиков! Свой дом лучше любой квартиры!

– Это можно, – согласился Хрущёв. – Мы в правительстве вопросы жилья, вопросы строительства будем скоро обсуждать, это предложение тоже поднимем. Есть ещё вариант один, но это больше как временное жильё для районов, где строятся новые предприятия – контейнерные дома. Сейчас в стране осваиваются контейнерные перевозки, контейнеры будут производиться в больших количествах, а из них можно дома строить в 2-3 этажа.

– Ога, будка железная. В минус 30. Сами в таких живите!

– Дурень, его изнутри утеплить можно! Зато собирается на раз-два.

– А сортир ты где поставишь? Трубы где проводить? Положи спичечных коробков один на другой десяток штук – вот тебе и контейнерный дом.

– Так всё равно каркас какой-то нужен, вот между балками трубы и провести.

– Вот поселят тебя на 50 лет в такой сарай, и будешь куковать, пока другие нормальные квартиры получают. А чё, жильё у тя есть, чем недоволен?

– Не слушайте вы их, Никита Сергеич, – сказал Иванов. – На всех не угодишь. Только и правда, надо разные варианты делать. Вот я видел, в Москве новые микрорайоны строятся, красиво. С озёрами в середине, с парками. А в домах на кухне между раковиной и холодильником, у кого он есть, щель получается сантиметров сорок, поди туда влезь.

– Новые проекты это учитывают, – согласился Хрущёв. – Будут кухни и ванные побольше, и вообще планировку будем улучшать. Первоначально делали как дешевле, чтобы как можно больше народа сразу можно было переселить в отдельные квартиры. Снять напряжённость, чтобы народ видел и понимал, что советская власть о нём помнит и заботится.