Цвет сверхдержавы - красный. Трилогия
Шрифт:
– Так мы же вроде только что решили испытывать «Даль» в КапЯре? – удивился Жуков.
– А я не испытательный комплекс на Сары-Шагане собираюсь поставить, – пояснил Хрущёв. – а боевой. Чтобы ни одна падла американская туда не сунулась. Кроме того, я не вечный, а ваши упёртые зенитчики всё равно рано или поздно захотят все зенитные ракеты в этой пустыне испытывать. Так хоть, пока строить не начали, передвинуть ТРБ и жилые здания поближе к воде. Если местность позволит, конечно.
Маршалы Жуков и Бирюзов многозначительно переглянулись.
– Х...яссе... – пробормотал Жуков себе под нос.
– Но
Не ожидавший ничего подобного Лавочкин даже опешил.
– Что вы, Никита Сергеич! – пробормотал он. – Я справлюсь!
– А я не хочу выяснять, справитесь или нет, – ответил Хрущёв. – Вы стране и мне лично нужны живым и работоспособным. Понятно?
– Так точно, товарищ Первый секретарь! – ответил Лавочкин.
– Так, с железками вроде разобрались, – сказал Хрущёв. – Теперь несколько организационных решений. Прежде всего, головным министерством по «Дали» предлагаю назначить Министерство радиотехнической промышленности.
– То есть? – встрепенулся министр Калмыков.
– То есть я вижу, что в предлагаемом вами проекте комплекса ракета – лишь малая и далеко не самая сложная часть, – пояснил Хрущёв. – Все проблемы будут сосредоточены в радиоэлектронной начинке. Поэтому и отвечать за комплекс в целом будут радисты.
– Но... у нашего министерства нет опыта руководства такими сложными военными проектами... – попытался увильнуть от ответственности министр.
– Назвался груздем – полезай в кузов, – повторил Никита Сергеевич. – Вы, Валерий Дмитриевич, инициировали строительство комплекса, теперь отвечайте за свои инициативы. Пиши Григорий Трофимыч, в протокол: головное министерство – МРТП.
– Дальше пиши, – продолжал он. – Создать межотраслевое научно-производственное объединение в составе организаций, занятых в разработке комплекса. Сам перечисли, я всех не помню. В Совет директоров объединения назначить представителей от каждого министерства, участвующего в разработке комплекса, в ранге не меньше заместителя министра. Пусть сами выберут, кого именно. Ну и Генерального конструктора Лавочкина, само собой, председателем Совета директоров. Записал?
– Дальше. Создать Совет Главных конструкторов комплекса «Даль» во главе с Генеральным конструктором Лавочкиным. (В реальной истории Совет Главных по «Дали» был создан только летом 1959 г.)
– Прошу прощения... Не понял, – снова сказал Калмыков. – При всём моём уважении к Семёну Алексеевичу, он относится к министерству авиапромышленности, а не к моему. Вы назначаете головным министерством МРТП, а все ключевые должности отдаёте представителю МАП...
– Так Совету Главных технические проблемы решать придётся, – пояснил Хрущёв. – Семён Алексеич в технике разбирается, ему и власть в руки, а вы, Валерий Дмитриевич, как министр головного министерства, будете обеспечивать эффективность работы своих подчинённых, на которых Семён Алексеич, как представитель МАП, повлиять не может, будете помогать ему решать вопросы организационные, особенно, связанные с радиотехникой и ЭВМ.
– Для лучшей координации работ по радиоэлектронной части комплекса считаю необходимым ввести должность Генерального конструктора средств
– Есть, – поразмыслив, ответил Калмыков. – Валентин Петрович Шишов, из НИИ-244.
– Справится?
– Да, товарищ опытный.
(Шишов, в прошлом работник КБ-1, являлся одним из основных разработчиков счетно-решающего устройства станции наведения ракет Б-200 системы-25 – блока выработки команд управления ракетой. Им были также проведены большие работы по отработке контура автоматического регулирования системы. В реальной истории был назначен Генеральным конструктором средств управления летом 1961 г)
– Ещё одно. У вас, Семён Алексеич, есть ещё тема по перехватчику «250» и ракете «275», – напомнил Хрущёв. – Целый сложнейший комплекс, который вы разрабатываете в одиночку. А тут ещё и «Даль», которая ещё сложнее. И при этом, если правильно помню, ракеты на вашем перехватчике не самонаводящиеся?
– Да, радиокомандные, – подтвердил Лавочкин.
– Так они, считайте, уже устарели, – сказал Хрущёв. – Вон, «Даль» уже с активной головкой самонаведения пойдёт. Товарищ Микоян тоже на свои МиГ-17 и МиГ-19 самонаводящиеся ракеты ставит. Не потянет одно ОКБ две таких сложных разработки одновременно. Я предлагаю проект «250» закрыть, как уже не соответствующий изменившимся требованиям, и сосредоточить усилия ОКБ-301 на системе «Даль». Дмитрий Фёдорович, что скажешь?
(В реальной истории после нескольких катастроф перехватчика Ла-250 его испытания были прекращены в июле 1959 года)
– Учитывая сложность задач по «Дали» – поддерживаю, – ответил Устинов.
– Пётр Васильевич? – посмотрел Хрущёв на Дементьева.
– Видимо, да... Требования ТЗ разрабатывались ещё в 1953-м, с тех пор слишком многое изменилось. Поддерживаю, – согласился Дементьев.
Лавочкин вздохнул.
– Как скажете, товарищи, – ответил он. – «Даль» действительно очень сложная выходит. Если 250-й действительно устарел, не родившись... Что ж, так тому и быть.
– Постановление я подготовлю, – сказал Дементьев.
– Да вы не огорчайтесь, Семён Алексеич, вам работы с одной только «Далью» за глаза и за уши хватит, – сказал Хрущёв. – А приглядывать за вами я поручаю лично товарищу Устинову. Он сможет решить те проблемы межведомственного взаимодействия, которые ни товарищ Калмыков, ни другие министры, сами решить не смогут. А чтобы дать Дмитрию Федоровичу соответствующие надминистерские полномочия – пиши, Григорий Трофимыч: преобразовать Спецкомитет при Совете Министров СССР в Военно-Промышленную Комиссию. Председателем Комиссии назначить Дмитрия Федоровича Устинова. (В реальной истории Спецкомитет был преобразован в ВПК 11 декабря 1957 года)
– А уж если полномочий Дмитрия Федоровича будет недостаточно... – многозначительно произнес Хрущёв. – Григорий Трофимыч, ты клещи смазал?
– Так точно, Никита Сергеич, смазал, – ухмыльнулся Шуйский..
Тема ПВО получила неожиданное продолжение весной 1957 года, когда на испытаниях ЗРК С-75 начались пуски ракет в замкнутом контуре управления. Внезапно пошли необъяснимые отказы различных систем, каждый раз – разных. При падении ракеты электронные блоки разрушались, поэтому установить причину отказа не удавалось.