Цвет сверхдержавы - красный. Трилогия
Шрифт:
– Да нас..ать на этих замшелых идиотов! – взорвался Хрущёв. – Тут, понимаешь, мировой приоритет в области высоких технологий на кон поставлен, а какие-то старые пе..дуны его тормозить будут, чтоб кто-то, не дай бог, прокламацию не распечатал? Александр Иванович, а вы куда смотрели? – обратился он к Шокину. – В вашем хозяйстве уникальную технику проектируют, создают первые в мире опытные образцы, даже серийное производство пытаются налаживать, а народное хозяйство этих достижений как не видело, так и не видит! У семи нянек...
Шокин смущённо переминался
– Сергей Алексеич, дайте бумаги, несколько листов, – попросил Хрущёв. – Александр Иваныч, садитесь, пишите, диктовать буду!
Лебедев подал Шокину несколько чистых листов бумаги, министр вышел в машинный зал, присел к столу.
– Что писать-то будем? – спросил он.
– Проект постановления! – ответил Никита Сергеевич. – По развитию электрофотографической техники в СССР.
Он тут же начал диктовать. То и дело останавливался, консультируясь у Лебедева по техническим вопросам. Брал у Шокина исписанный листок, читал, вычёркивал написанное, корявым почерком правил формулировки, снова диктовал.
– После причешем, – успокоил он Лебедева, – Главное, сейчас основные тезисы грамотно прописать. Кстати, а кто додумался такую важную машину в Кишинёве делать? У нас что, полиграфическую технику только в Молдавии выпускают?
– Фридкин говорил, что решал сам Алексеенко, тогдашний министр промышленности средств связи, – ответил Лебедев. – Заводы «Полиграфмаш» и в Ленинграде есть, и в Шадринске на Урале, и в Одессе.
– Пишите, Александр Иваныч, – распорядился Хрущёв. – Производство организовать в Ленинграде и в Шадринске. Институт Электрографии из Вильнюса перевести в Зеленоград. И вообще, давайте концентрировать усилия всех разработчиков электронной техники вокруг Зеленограда. У нас там уже мощное производство создаётся, надо дать учёным и конструкторам-разработчикам возможность постоянно контактировать между собой, работать совместно... Глушкова, кстати, тоже надо в Зеленоград перетаскивать.
– Я бы Виктора Михайловича сейчас из Киева срывать не рекомендовал, – посоветовал Лебедев. – Несколько позже – да. Сейчас он ведёт важную работу на совершенно новой ЭВМ. Здесь, пока ему сумеем создать аналогичные условия, потеряем года три... ЭВМ сейчас строятся слишком долго.
– Понял, Сергей Алексеич, спасибо, – ответил Хрущёв.
Постановление вскоре было принято Президиумом ЦК и Советом Министров.
После посещения ИТМиВТ Хрущёв взял в оборот Ивана Александровича Серова.
– Ты как эти... накопители жёсткие раздобыл? – спросил он. – Давай, рассказывай.
– Никита Сергеич, может, лучше не надо? – сказал Серов. – Ещё ляпнешь кому, случайно, всю операцию мне запорешь... А от неё выживание страны зависит.
– Я хоть раз о твоих делах проболтался? – спросил Хрущёв.
– Ладно, – вздохнул Серов. – Слушай. Помнишь, я докладывал про нашего сотрудника, что изображает эксцентричного миллиардера?
– Помню, конечно!
– А ещё я докладывал, что во время паники на американской бирже после запуска нашего
– Да, было дело, – вспомнил Хрущёв. (см. гл. 18)
– Среди прочих, там был пакет акций компании IBM. Не контрольный, конечно, но довольно ощутимый, – усмехнулся Серов. – Рисковать покупать эти акции через фонды, принадлежащие нашему Министерству внешней торговли мы не стали – такую сделку американцы могли, в случае раскрытия, заблокировать. Наш отдел финансовых операций провёл всё от лица нашего «эксцентричного миллиардера Алоиза Стэнфорда». Он по паспорту «британский подданный», меньше подозрений вызывает.
– А, понятно, – кивнул Хрущёв.
– Дальше «Стэнфорд», благодаря размеру своего пакета акций, стал членом Совета директоров IBM, – Серов довольно ухмыльнулся. – Сам он на заседаниях Совета директоров не присутствует, у него имидж затворника, так проще. Вместо него там присутствует его доверенный человек. Само собой, наш сотрудник. Его американский псевдоним я тебе говорить не буду, а настоящее его имя – Николай Иванович.
– Майор? – понимающе спросил Никита Сергеевич.
– Бери выше! Полковник.
Оба расхохотались. Разговор происходил в кремлёвском кабинете Хрущёва, уже под вечер.
– Резидент – это, вообще-то, должность генеральская, обычно. Сам он никаких тайных операций не проводит, – пояснил Серов. – Он возглавляет нашу нелегальную резидентуру в компании IBM.
– То есть, он у тебя там не один? – уточнил Хрущёв.
– Конечно! Сначала он просто передавал нам конфиденциальную информацию. А потом попросил руководство IBM пристроить на работу своего «племянника», – усмехнулся Иван Александрович. – Поскольку он – «человек Стэнфорда», руководство компании пошло ему навстречу, и «племянника» взяли на незначительную должность – младшим менеджером по персоналу.
– Старший лейтенант, наверное? – спросил Никита Сергеевич.
– Уже капитан, – многозначительно ответил Серов. – Парень оказался смышлёным и нацеленным на успех. К тому же, вскоре его начальник получил приглашение на работу в другую компанию. Одну из наших транспортных. Надо было место освободить. В общем, «племянник» Николая Ивановича сейчас уже старший менеджер по персоналу в IBM.
– Неплохо! – одобрил Хрущёв.
– Неплохо?!! Да это гениально! – возмутился Серов. – Ты пойми, он подбирает, кого брать на работу в IBM!
Только тут до Никиты Сергеевича дошёл весь комизм ситуации. Он даже зааплодировал.
– Представляю, какой коллектив он подобрал! – засмеялся Хрущёв.
– Не так много, – ответил Серов. – Но он взял нашего человека на очень важную должность, что как раз и позволило добыть накопители на жёстких дисках, которые ты видел у Лебедева, и полную информацию по ним.
– Хочешь сказать, он – главный конструктор в IBM? – спросил Хрущёв.
– Нет. Он – технолог.
– Технолог?