Цвет сверхдержавы - красный. Трилогия
Шрифт:
В конце концов Королёв вынужден был соврать Вернову, что его прибор снят со спутника «из-за перевеса».
Ракета-носитель для запуска «Спутника-3» также была модифицирована. Прежде всего, Валентин Петрович Глушко подготовил для неё двигатели с увеличенным удельным импульсом. Также ракета была облегчена. Была существенно упрощена телеметрия, выброшены кабели, связывающие носитель с головной частью, уменьшено число аккумуляторных батарей. Модифицированный носитель получил обозначение 8А91.
Подготовка закончилась к 7 июля 1957 года – в этот день ракета с порядковым номером Б1-1 была вывезена на старт. (В реальной истории ракеты в комплектации 8А91 с номерами
Как и в предыдущем случае, подготовка изделия на стартовой позиции заняла ещё пять суток. 12 июля 1957 года ракета, несущая в качестве полезной нагрузки искусственный спутник, в «той истории» получивший название «Спутник-3», была готова к пуску. (Реальная дата запуска «Спутника 3» – 15 мая 1958 года)
Ракета со спутником ушла в небо в 21.00 12 июля 1957 года. Тщательно отлаженная материальная часть на этот раз отработала как часы. Конечно, потом анализ плёнок телеметрии вновь выявил целый букет мелких неполадок, но на общий ход событий они, к счастью, влияния не оказали.
Так, например, была двухсекундная задержка с выходом на режим первой промежуточной ступени тяги и, затем, на режим главной ступени тяги одного из боковых блоков. Продлись эта задержка чуть дольше – и автоматика отключила бы двигатели. К счастью, пронесло, блог «Г» вышел на режим едва ли не на последних секундах временного контроля.
(Реальная неисправность, выявленная по телеметрии после запуска 1 спутника 4 октября 1957 г РИ)
Спутник вышел на близкую к расчётной орбиту. Он активно функционировал до конца июля 1957 года (АИ, в реальной истории спутник был запущен 15 мая 1958 года и проработал в активном режиме до 3 июня 1958) После того, как его аккумуляторы разрядились, солнечные батареи ещё в течение месяца продолжали питать радиоответчик спутника, позволяя точно отслеживать изменение параметров его орбиты. Он окончательно сошёл с орбиты в июне 1959 года (в реальной истории – в апреле 1960), совершив более 10000 оборотов вокруг Земли.
В результате безотказной работы системы телеметрии и хранения данных было получено большое количество очень важной информации. Одним из сенсационных результатов, как этого втайне ожидал Королёв, «знавший будущее на несколько шагов вперёд», стало обнаружение высокой концентрации электронов на больших высотах, за пределами уже известной ионосферы. Академик Сергей Николаевич Вернов, автор этих исследований, поначалу объяснял это явление вторичной электронной эмиссией — выбиванием электронов из металла спутника при столкновении с частицами высоких энергий — протонами и электронами. Но затем, сопоставив записанный на магнитофонную плёнку сигнал счётчика Гейгера с периодом обращения спутника и параметрами орбиты, он отметил в изменении сигнала чётко прослеживаемую периодичность.
Академик Вернов и ещё один советский физик-экспериментатор, Александр Евгеньевич Чудаков попытались построить на основе полученных данных графическое распределение уровней радиации вокруг планеты. Кропотливое исследование заняло дало неожиданный результат – вокруг Земли был обнаружен радиационный пояс тороидальной формы – гигантский бублик, наполненный заряженными частицами высоких энергий. (Примерно вот
Едва взглянув на плакат Вернова и Чудакова, когда физики докладывали о полученных результатах на заседании у Келдыша, Сергей Павлович вполголоса произнёс:
– Та-ак... А к Марсу-то с полярной орбиты стартовать надо... Или из высоких широт. Да ещё и перпендикулярно эклиптике... Плохо. И по весу и по энергетике невыгодно. Вот ведь, твою мать... А ведь получается, что Вовка-то прав, что взялся этот грёбаный взрыволёт делать. Ему-то похрен, где стартовать, с его-то мощностью... Интересно, а возле Марса такие пояса есть? Надо будет у Селина в книгах порыться...
Открытие радиационных поясов Земли стало важнейшим вкладом советских учёных в достижения мировой науки в ходе Международного геофизического года. (В реальной истории из-за отказа аппаратуры регистрации данных на «Спутнике-3» Вернову не удалось получить полную картину распределения плотностей радиации в зависимости от положения спутника на орбите. Подобное исследование провёл Джеймс ван Аллен при помощи счётчика Гейгера, установленного на американском спутнике «Explorer-1» Через 2 года он объявил об открытии радиационных поясов Земли. Б.Е. Черток «Ракеты и люди»)
Сразу после успешного запуска спутника Сергей Павлович решительно отправил в отпуск своего заместителя Бориса Евсеевича Чертока. Причиной тому стала вычитанная им информация о редкой форме эозинофильной болезни, которую подхватил Борис Евсеевич, оставшись на полигоне.
Королёв не был медиком, но здравым смыслом обладал в полной мере. Черток как заместитель по электрике был ему жизненно необходим. Болезнь, если бы он её подхватил, вырубила бы Бориса Евсеевича почти на полгода. Аврала, требовавшего присутствия его на полигоне, после удачного запуска спутника уже не было. Кроме Чертока, эту дрянь в команде испытателей не подхватил никто, значит, у Бориса Евсеевича была, возможно, индивидуальная предрасположенность к этому редкому заболеванию, вызываемому местной паразитической микрофлорой.
Таким образом, Борис Евсеевич, вместо того, чтобы загреметь на больничную койку, отправился с семьёй в отпуск в Евпаторию. (АИ. Ну хоть чем-то автор должен отблагодарить Бориса Евсеевича за подробнейшие мемуары :) Заодно и за спутником через тамошний НИП приглядит, ведь всё равно не утерпит)
Запуск советского тяжёлого спутника вновь вызвал во всём мире переполох. Пока мировое научное сообщество радостно комментировало результаты расшифровки телеметрии со спутника, которые, по рекомендации академика Келдыша, публиковались Академией Наук СССР без какой-либо секретности, в США царило уныние. Такой паники, как при старте первого спутника, уже не было. Человек привыкает ко всему. Но сам факт, что «Советы» вывели в космос научную лабораторию массой и габаритами с автомобиль, тогда как американцам всё ещё не удавалось выпихнуть на орбиту хотя бы 8-килограммовый «карандаш», действовал на администрацию президента угнетающе.
Ещё в ноябре 1956 года, вскоре после запуска спутника, Эйзенхауэр сменил министра обороны. Чарлза Вильсона, неосторожно назвавшего спутник «изящным научным фокусом», заменил на этом ответственном посту Нил Макэлрой, президент компании «Проктер энд Гэмбл». (В реальной истории назначен министром обороны 9 октября 1957 г. Не мебельщик, конечно, но тоже далеко не военный специалист)
У Макэлроя хватило ума трезво оценить перемены в геополитической ситуации. Вскоре после вступления в должность новый министр обороны в заявлении для прессы признал: «Неограниченные цели и полная победа в войне с СССР более недостижимы»