Цвет времени

Шандернагор Франсуаза

Что же известно широкой публике о «господине В***»? Два или три парадных портрета: правда, портрет короля утрачен, зато в учебниках истории королеву и дофина всегда представляют именно такими, какими их увидел Батист. К сожалению, мало кто из историков интересуется этой печальной королевой и этим святошей-принцем. В результате мы чаще встречаем живопись В*** в театрах и на витринах, нежели в музеях и альбомах по искусству: его увеличенные задние

планы служат прекрасными декорациями на сцене, его «детали» — птички, цветы, руки, драпировки — графики переносят на суперобложки романов и конверты для пластинок. То есть мы еще видим произведения В***. Но мы уже не знаем, что это и откуда.

Не стоит, однако, драматизировать ситуацию: покойный находится не в таком уж безнадежном положении: если искусство и было ремеслом, а временами даже мелкой торговлей, то ныне оно превратилось в огромный рынок. Картины в стиле рококо Батиста В*** сейчас не пользуются спросом, но торговцам достаточно собрать их. А потом в один прекрасный день они выпустят умело составленный каталог, организуют в Нью-Йорке или Париже ретроспективу («В*** и король», или «В*** и его эпоха», или «Забытый Батист В***»), «Семейный портрет»послужит ей прекрасной афишей, национальные музеи извлекут свои сокровища из запасников, где они спали веками, специалисты начнут разыскивать в частных собраниях и покупать любые, даже неудачные рисунки, газеты посвятят этому событию специальные выпуски, и, раз уж публике требуется новизна во всем, вплоть до прошлого, акции «вновь открытого» В*** взлетят до небес…

После этого Салона «господин В***» перестал писать. Служанке-поденщице было велено сжечь все рисунки гуашью, сделанные для «Потерянного рая».

Зато он много читал, оседлав нос очками. Или же, если шрифт книги был слишком мелок, просил почитать Марианну. Она предлагала ему «Рассуждения о покаянных псалмах»,но он предпочитал им романы Ричардсона и сказки; ему всегда нравились описания алмазных дворцов, яшмовых деревьев, белых единорогов и золотых мячей, которыми маленькие девочки играли возле фонтанов.

«Прошептав волшебные заклинания, можно заставить реки течь вспять, к истокам», — бубнила Марианна recto tono [52] , как в монастыре, и Батист, кутаясь в одеяло, нередко задремывал в своем глубоком кресле под эти монотонные звуки.

Он

умер через восемь месяцев после демонстрации своего «главного» портрета и за четыре года до кончины Шардена. В тот последний вечер он ел компот, которым Марианна кормила его с ложки, как ребенка: он жаловался, что уже не может шевелить левой рукой. «До чего же он стал неразворотлив! Прямо как бедняжка Полина… И грязен до невозможности, а уж какой был всегда чистюля, какой модник… О, Боже милосердный, простите меня, грешную, за то, что я его так любила! Слишком сильно любила, когда еще была жива моя Софи… Подумать только, в ту пору ему стоило лишь мигнуть, и я бы… Благодарю тебя, Господи, за то, что ты создал его слепым ко всему, что не было раскрашено!»

52

Монотонно (лат.).

Она моет тарелку и ложку, убирает хлеб, складывает полотенце; стрелки на часах бегут, день клонится к вечеру; наконец она берет книгу и начинает читать: «Жила-была королева, и об одном лишь она тужила: что Бог не дал ей детей…» В*** улыбается: Марианна забыла снять салфетку с его шеи; он откидывает голову на спинку кресла, закрывает глаза. Марианна дочитывает сказку до конца, не замечая, что он уже мертв…

Прошептав волшебные заклинания, можно задержать течение ночи.

Послесловие

Эта история не принадлежит Истории. Она всего лишь вымысел, а господин В*** — вымышленный персонаж, даже если Жувене, Лемуан и Наттье [53] , изменив своей роли, позировали, по мере надобности, для его портрета.

Приношу искреннюю благодарность главному хранителю Лувра и специалисту по французской живописи XVIII века Мари-Катрин Саю за всю предоставленную ею информацию; присоединяюсь к ее мнению, что Грёз как живописец лучше, чем полагал господин В***, однако, по словам Дидро, «мало кто из людей способен искренне радоваться успеху собрата, посвятившего себя той же карьере…».

53

Жувене Жан (1644–1717), Лемуан Франсуа (1688–1737) — французские художники, рисовальщики и декораторы.