Цвета счастья
Шрифт:
– Извини, я вывалил на тебя массу своих детских проблем, - недобро усмехнулся Сергей и одним глотком допил оставшийся на дне бокала коньяк. Он уже собрался уходить, когда Катя протянула руку и вновь усадила его рядом с собой. Она в одно мгновение поняла, что все происшедшее между ними, его невнимание и холодность, конечно, это никуда не делось, но момент, короткий миг, когда Сергей открыл перед ней душу, его нельзя упускать, и пусть это был интуитивный, подсознательный шаг, но Катя пошла на поводу у эмоций.
Сергей сидел, застыв, как изваяние, все еще переживая трагические картины прошлого, Катя поняла, в сегодняшней игре она будет ведущей, будет дарить, а не получать.
Она
Они стремились друг к другу с небывалой силой и с той же силой отталкивали друг друга, словно боясь сдать последний рубеж горьких и холодных чувств. Сергей покрывал поцелуями ее тело, ловил каждый вздох, каждый удар сердца, а Катя только крепко сжимала его в объятиях и плакала, словно уже никогда не могла остановиться. Но вдруг что-то произошло, темное, тайное, жаркое чувство метнулось вверх – Катя перестала плакать, Сергей оставил свою нежность. Все вернулось на круги своя – словно быть вместе предназначалось им самой судьбой: его опытные ласковые руки, ищущие губы, колючая щетина на ее тонкой бледной коже. Катя забыла обо всякой неловкости, которую где-то в глубине души или ума испытывала из-за изменившегося и располневшего тела – ведь не было больше тел – было только единение чувств …
За окнами догорал ранний зимний закат, багряный солнечный диск медленно опускался за линию горизонта, готовясь дать жизни вечеру, а затем и ночи – новогодней ночи. Сергей раскинулся на постели, сбросив одеяло и яростно обхватив подушку, длинные девичьи ресницы бросали тени на лицо, на подбородке пробивалась щетина, брови были нахмурены, а губы сложились в едва уловимую, но все же, улыбку – человек противоречий. Катя смотрела на него и испытывала ставшее уже привычным чувство – любовь наполовину с грустью и сожалением, но сегодня любви было больше, она побеждала. Катя с грустью заметила новые морщинки на его лице и круги усталости вокруг глаз – вот бы он так переживал из-за нее – мелькнула глупая мысль.
– Кать, тебе не кажется, что мы только что научили детей плохому? – раздался хриплый голос Сергея. Он пытался шутить, но в душе испытывал настоящий ужас от возможной Катиной реакции на происшедшее, а еще боялся, не навредил ли он своими эгоистичными ласками ее состоянию.
– Плохое – это когда по принуждению, а я была очень даже за!
– рассмеялась Катя. Она решила: будь, что будет, но хотя бы на пару дней она снова отдастся власти чувств, а потом закончатся праздники, ей, наверняка, станет лучше и можно будет вернуться в Самару, разобраться с этими гнусными газетными статьями, со всем остальным.
– Тебе идут длинные волосы, - прошептал он и коснулся чувствительного
– Папа, Катя, вы где? – послышался звонкий Лизин голос, и через секунду дверь в спальню распахнулась, а раскрасневшаяся малышка на полном ходу влетела в комнату и тут же вскарабкалась на кровать. – Вы что спите днем? – девочка негодовала, а Катя уползала все дальше и дальше под одеяло, в попытке скрыть от любопытного ребенка свое голое тело, Сергей же, глупо моргая глазами, смотрел на Лизу и не мог произнести ни слова. – Папа, что ты молчишь? Тебе плохо? Ты что какой красный? Скоро будем смотреть подарки?
– А? Что? – наконец, пробормотал Сергей.
– Что вы спите что ли? – нетерпеливо спросила Лиза.
– Да нет, не спим, это я так зашел Катю проведать, - ответил Сергей и понадеялся, чтобы его маленькая любознательная дочь не продолжила свой допрос. – Ладно, помидорка, беги к Арине Петровне, мы скоро придем.
– Не хочу к ней, хочу с вами, - решила покапризничать Лиза и устроилась рядом с Сергеем. – Катя, не спи, почитай «Незнакомку».
Теперь пришла Катина очередь давиться неловким смехом, лежать голой под одеялом рядом с мужчиной, от одного вида которого, у нее бегут мурашки и читать Блока его малышке-дочери – нарочно такое точно не придумаешь.
– Смирись и читай, - сквозь смех сказал Сергей.
– Дыша духами и туманами, она садится у окна,
И веют древними туманами ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука… - тихо-тихо читала Катя, Лиза жмурилась от удовольствия, а Сергей ласково улыбался – вот оно его семейное счастье… Подумал и усмехнулся – да уж банальным такое счастье не назовешь!
Город тонул в слабых зимних сумерках, залитый ледяными дождями и засыпанный мерзким мокрым снегом, где-то зажигали цветные гирлянды, расставляли приборы на столе и лихорадочно вспоминали все ли готово к праздничному ужину. В салонах красоты наносили последние штрихи на и без того безупречные лица, в ресторанах и ночных клубах радостно потирали руки в предвкушении ночных гуляний. Город замер в предчувствии праздника, чтобы уже через несколько часов взорваться выстрелами фейерверков, пеной шампанского и звоном бокалов.
В особняке Докучаева праздника никто не ждал, для Димы это был очередной неприятный повод пропустить работу и недосчитаться нескольких миллионов из-за работающего вполсилы химического комбината.
– И все-таки я не понимаю, почему мы не поехали в Китцбюэль, как собирались?! – как ей казалось, чувственно прошептала Маша, опускаясь на подлокотник возле сидящего в библиотеке с бокалом коньяка Докучаева, - Из-за этой дуры остались в Самаре, хотя сама она, наверняка, сейчас развлекается вовсю с Дорофеевым.
– Маша, прекрати! – зло бросил он в ответ и небрежным жестом махнул в ее сторону. – Ты же знаешь, сейчас мы не можем никуда ехать, Дорофеев консолидировал уже 44 процента акций, нужно принимать какое-то решение, иначе нас выкинут с собственного завода.
– Ну что, прекрати?
– Маша придвинулась еще ближе и сползла ему на колени, расстегнула пару пуговиц на рубашке и прижалась в поцелуе. – Нужно забрать акции у твоей бывшей подружки и дело с концом, - она продолжала ласкать его своими алыми губами, оставляя следы кровавой помады на лице. Докучаев столкнул ее с кресла, встал и нервно заходил по кабинету: