Цветение возмездия
Шрифт:
Мы соединяемся. Кожа к коже.
Мои пальцы впиваются в ее бедра, когда я ритмично погружаюсь и почти полностью выскальзываю из нее. Ее влага обволакивает меня, и это зрелище сводит с ума. Я с силой вонзаюсь в нее, и Пейсли теряет равновесие. Она падает грудью на кровать, в то время как я продолжаю безумно вколачиваться в нее.
Ее лицо скрыто от меня, а все звуки, которые мне отчаянно хочется услышать, заглушаются подушкой. После всего, через что мы прошли, я хочу видеть ее лицо. Я покидаю ее разгоряченное лоно, и удовлетворяющий меня звук протеста слетает с ее идеальных губ. Я переворачиваю Пейсли
Я не свожу с нее глаз, пока ритмично двигаюсь в ней. Ее великолепные грудки подпрыгивают, а губы образуют сексуальную «О». Я притягиваю ее ноги к своей груди и толкаюсь сильнее, вращая при этом бедрами, чтобы войти как можно глубже. Я использую всю силу своего тела, чтобы увеличить мощность толчков.
Единственное переполняющее меня сейчас желание — это быть прочно связанным с Пейсли таким вот первобытным способом. Потребность и срочность пронзают меня с каждым толчком. Желание и преданность увеличиваются с каждым движением. Ее стоны вдохновляют меня. Прикосновение ее кожи заряжает энергией. А прикованный ко мне взгляд дарит жизнь.
Я скольжу руками вверх по ее телу, обхватываю ладонями ее груди и сжимаю пальцами соски, вызывая ее вскрик. Пейсли синхронно движется при каждом толчке, и мы сближаемся в едином темпе — достаточно жестоком, чтобы заработать синяки.
Я не могу насытиться ею.
Пейсли извивается подо мной, и я знаю, что она уже близко. Она тяжело дышит и больше не может держать глаза открытыми. Она вытягивает руки над головой, и ее тело выгибается над кроватью. Мои пальцы на ее клиторе делают быстрые круговые вращения, а я, не отрывая глаз от ее лица, в ожидании считываю язык ее тела.
Пейсли издает бессвязные стоны, а ее попытки собрать слова в предложения не приносят результата. Ее речь все так же бессмысленна. Она потерялась в своем удовольствии, и именно его я хочу разделить с ней.
Жесткая хватка ее сжавшейся киски посылает меня через край, но я настойчиво продолжаю двигаться в ней. Ворчание и стоны срываются с моих губ, и я теряю контроль над собой. Я кончаю так сильно, что у меня кружится голова.
Прерывисто дыша, я опускаю голову и кладу ее на грудь Пейсли. Ее дыхание успокаивает меня, даруя еще большее умиротворение. Она так великолепно чувствуется подо мной. Я целую ее кожу, чтобы в очередной раз убедиться, что она, как и прежде, рядом со мной. Я безмерно благодарен, что она вернулась ко мне. Я рад, что в этой ситуации прислушался к своей интуиции. Слава богу, я не облажался.
— Встань с меня. Мне пора идти.
— О чем, черт возьми, ты говоришь? — я поднимаю голову и в недоумении смотрю на нее. — Куда ты собралась?
Пейсли прижимается ко мне. Я потрясен ее словами, но не собираюсь отступать.
— Я пришла лишь для того, чтобы забрать свои вещи. Я уже давным-давно должна быть кое-где. Но из-за тебя опаздываю.
— Ты что, издеваешься? Пейсли, я все еще внутри тебя. Что, по-твоему, только что произошло между нами? — я двигаю бедрами, пытаясь вбить в нее свою точку зрения.
— Это был секс, Бёрк. Всего лишь секс. Разве ты не слышал об утешительном сексе после разрыва? Я ничуть не изменила своего мнения о нас.
Мой гнев заставляет меня отодвинуться от нее. Как только между нами образуется достаточно
Я неправильно оценил ситуацию? Но как такое возможно? Я был уверен, что ее страсть, — это знак ее прощения и примирения. Но, видимо, для Пейсли это лишь способ попрощаться.
— Пейсли, не уходи. Прошу тебя, пожалуйста. Мы можем решить это вместе. Я нуждаюсь в тебе.
— Нет, не можем. Потому что я не хочу. Я не хочу тебя.
И вот она уже одета. Ее туфли болтаются на кончиках пальцев. Она так и не надевает их, когда хватает свою сумку и уходит из моей жизни. Уже второй раз за эту неделю.
Она даже не оглядывается.
Похоже, произошедшее ничего для нее не значит.
Возможно, так оно и есть.
Глава 8
Пейсли
Выйдя из дома Бёрка, я застываю в нерешительности. И целую вечность стою на пороге, словно прикованная к полу. Мне стыдно признаться, но я не могу сдвинуться с места. Я в растерянности. Мой разум нещадно воюет с моим сердцем. Но нельзя забрать свои слова обратно. Я хочу Бёрка, но не должна быть с ним. Нет, если только собираюсь пережить все это, сохранив чувство собственного достоинства. В конце концов, моя голова побеждает, и я делаю первый шаг. Прочь от его дома.
Пора идти на работу.
Мое возвращение в закусочную было достаточно легким. Стоило лишь все объяснить. Мой рассказ кажется небылицей, но доказательств было достаточно. И меня вновь приняли обслуживать столики в том же маленьком кафе, где я работала до этого. До того, как в мою жизнь ворвался Бёрк, а Брэйлин скормила меня волкам.
И вот я стою на остановке возле дома Бёрка. В руке у меня сумка со всеми моими вещами. Я жду автобус, чтобы вернуться в свою часть города. Меня переполняет злость. Я так злюсь на себя, что мне даже трудно устоять на одном месте. Ведь у меня был план! Я собиралась зайти в его дом, забрать свои вещи и уйти, пока Бёрка не было дома. Но как только он сам открыл дверь, я поняла, что мой план рухнул.
Секс с Бёрком — это огромная ошибка. Сейчас мне нужна моя независимость. Я непременно должна выяснить, кто я и откуда. И не хочу, чтобы он сделал это за меня. Вероятно, было бы намного проще разобраться во всем этом вместе с ним, но не всегда стоит выбирать легкий путь. Мне и раньше не было легко. Так что и это переживу.
Наконец, я сажусь в подъехавший автобус. Но на сердце у меня тяжесть.
Восстановиться на работе, возможно, было и легко, но вернуться в старую квартиру оказалось не так-то и просто. Еще один подарочек от Брэйлин. После разговора с Бёрком в больнице я вернулась домой, но на двери висело объявление о выселении. Брэйлин — после моего отъезда — не заплатила за квартиру. Месяц неоплаченного счета вкупе с появлением полиции в тот день, когда нас с Тиган похитили, оставили кислый привкус во рту моего домовладельца. Убедить его снова заселить меня в эту квартиру оказалось невозможным. Бёрк не соврал, что там было пусто. Брэйлин или кто-то другой вынесли все наши вещи. Теперь у меня ничего нет, кроме этой сумки.