Цветок для короля

Моран Маша

Я так внимательно рассматривал изображение, что едва не упустил из виду столбик изящной каллиграфии.

Мастер Юн встал рядом со мной, и я смог прочитать…

«…на первом осеннем ветру».

Снизу вверх я посмотрел на главу клана. В его взгляде была лишь темнота. Никаких эмоций. Он словно ждал чего-то.

«…на первом осеннем ветру».

Это ведь не название картины. Нет.

— Господин удивительно быстро пришел в себя. – Баи снова поклонился и посмотрел на меня с непонятной гордостью. – Он идет на поправку. Через пару дней мои укрепляющие снадобья

поставят его на ноги.

Мастер Юн величественно кивнул и сложил веер. Махнув рукой, он молча приказал Баи уйти, а сам сел на край моей кровати.

— Значит, удивительно быстро пришел в себя? – Он повторил слова Баи и улыбнулся уголком губ. – Господин действительно удивительный. Не у каждого принца столько шрамов.

Я вскинул бровь:

— А вы знаете много принцев? Баи сказал, за сотни лет я первый, кто оказался здесь.

Мастер хмыкнул:

— Баи… Он невероятно много болтает.

— Что это за место?

— А куда ты шел? – Мастер Юн принялся лениво перебирать пузырьки с лекарствами, которые оставил Баи.

— Я уже говорил вам. Там, в овраге.

Мастер Юн снова улыбнулся уголком губ и отвернулся.

Что ж, если они меня не убили, а привели сюда и даже лечат, значит убивать и не планируют. Но и отпускать тоже…

— Что с василиском?

— М-м? – Юн впервые открыто удивился, снова повернувшись ко мне. – За свою жизнь ты не боишься, а о змeе интересуешься… – Его голос звучал задумчиво. – С ним все хорошо. Кружит над крепостью, угрожая обратить всех в камень, если сделаем что-то с тобой. Чем ты заслужил такую преданность?

Я не стал отвечать, а решил задать свой вопрос:

— Те призраки… следили за нами? Вы ведь знали, что мы идем.

— Да. Это наши мертвые братья, оставшиеся здесь, чтобы защищать обитель.

— Защищать? – Тут уже усмехнулся я. – От кого? Кажется, у вас не часто бывают гости.

Его челюсти раздраженно сжались.

— В овраге ты сказал, что видел кого-то похожего на мастера Ченга.

Так вот что ему было нужно.

Я спокойно кивнул:

— Да.

Похоже, его выдержка дала трещину. В этом ему меня не переиграть. Не все можно решить мечом. Каким бы искусным воином он ни был, иногда нужно говорить. Играть словами, расставлять ловушки вопросами, заманивать в капкан «случайно» брошенными фразами. Сотни лет он лишь отдавал приказы своему клану. Я же пытался выстоять среди министров и выдержать бой с собственным отцом.

Мастер Юн медленно выходил из себя:

— Я бы хотел узнать… где и когда ты встречал воина братства.

— Почему я должен вам рассказывать?

Порыв ветра промчался по покоям, шевеля занавеси и полог кровати. На его лице сам собой начал проступать тот странный макияж – два веера, растянувшиеся по векам и вискам.

— Потому что мне не стоит ничего – убить тебя. Неужели ты не понял, насколько слабее нас? Слабее самого бездарного ученика.

Я развел руки в стороны, открывая грудь для удара:

— Ну так вот он я. Не способный даже защищаться.

Мастер Юн взял себя в руки. Рисунки на веках начали бледнеть.

—

За нашим боевым искусством охотились столетиями. Может ли наивный принц представить, что случится, если им овладеет недостойный? Наши братья умирали под нечеловеческими пытками, но не выдавали секретов братства.

В его голосе слышалась печаль и… вина.

— Сейчас о вашем братстве забыли. Ночные Цветы – лишь название никому не известной пограничной крепости. Ее жители верят, что цветы – растения, обладающие невероятной силой, из которых можно сварить множество лечебных зелий.

— Значит, ты прошел такой путь ради мифических цветов для лекарств?

— Не только.

— Что же еще?

— Я ищу Манускрипт Маледиктуса.

Мастер Юн усмехнулся:

— Обладать им может лишь достойный.

— Боюсь, не достойные с этим не согласны.

— Манускрипт был создан тысячелетия назад, когда даже воздух был пропитан алхимией. Он есть суть самой алхимии. Всех ее элементов. Древняя мощь в первозданном виде, не опороченная ни «добром», ни «злом». Всего этого для Манускрипта не существует.

Я не разбирался в алхимии настолько, чтобы понимать ее суть, но то, что говорил мастер Юн не вязалось с тем, что я слышал раньше. Да и его прежние слова…

Я улыбнулся:

— Как же тогда «Обладать им может лишь достойный»?

— Достойный – не значит, рыдающий из-за каждого невинно раздавленного насекомого. Иногда тот, кто пролил реки крови, достойнее того, кто не сделал ничего. И все-таки, я бы хотел услышать о брате, которого ты видел.

Я решил рассказать:

— Это был призрак. В крепости. На его веках тоже были нарисованы крылья. Он сказал, что это макияж к Джеоншину. Но рисунок был точь-в-точь, как у мастера Ченга.

Лицо Юна превратилось в маску. Челюсти сжались так сильно, что был слышен скрип зубов.

— Отдыхай. Тебе нужно как можно скорее восстановиться. – Он стремительным шагом направился к дверям.

— Чтобы уйти?

Уже отодвинув в сторону створку, он обернулся ко мне:

— А ты шел сюда столько времени, чтобы сразу же уйти?

***

Я тонул… в аромате спелых плодов сливы. Сочная мякоть источала пьянящий запах, от которого кружилась голова, и перед глазами плыл туман. Все вокруг дрожало в белой мерцающей дымке. Четкой оставалась лишь фигура Рэйдена, облаченного в белоснежную нижнюю рубашку и штаны. Завязки свободно болтались, не сдерживая разошедшиеся полы.

Холодное осеннее солнце скользило по его телу, оставляя на бледной коже россыпь золотой пыли.

По его словно выточенной искуснейшим мастером груди стекали капельки испарины. Из влажных волос, по привычке зачесанных назад, выбилось несколько непослушных прядей, которые дрожали, скрывая его глаза.

Он играл на своей иноземной лют-не. Играл только для меня.

Я лежал на кровати, пробуя на вкус только что собранные сливы, пока Рэйден перебирал тонкими пальцами упругие струны. По его пухлым губам блуждала лукавая улыбка, а бросаемые на меня исподтишка взгляды горели синим огнем.