Цветок Фантоса. Романс для княгини

Фейгина Наталия

– От того, кто украл её у родителей восемь лет назад, – ответила старуха. Радх вспомнил кареглазую кроху в испачканном шёлковом платьице, вышедшую из темноты на поляну, где устроились на ночлег томалэ. В её взгляде не было страха перед незнакомыми людьми, только любопытство.

А когда Фатха подошла к ней и спросила «кто ты?», малышка гордо ответила «Яська!».

О чём говорили старейшины в ту ночь, Радх не знал, но утром Яську-Яшку переодели, сняв нарядное платьице, и у Фатхи стало на одну внучку больше.

За все эти годы старуха ни разу не упоминала о той ночи.

– Он знает, что она жива? – нахмурился Радх.

– Да, – кивнула старуха. –

Как я знаю, что клубок от моего вязанья закатился под лавку. Мне не видно, но нитка тянется. Вот и к Яшке привязана невидимая нитка. Толстая чёрная нитка. – Фатха снова помолчала, подбирая слова. – Которую привязал тот, кто спрятал малышку в лесу.

– Спрятал?

– Не сама же она туда забрела, – усмехнулась старуха. – Спрятал, чтобы потом найти. И, похоже, несмотря на все мои усилия, нашёл.

– Тот, кто вызвал Охотника? – спросил Радх.

– Да, – кивнула Фатха. – Роза подтвердила, что должна была оставить на камне именно Яшку.

– Когда это она сказала?

– После твоего отъезда её вызвали на совет старейшин. Там она во всём созналась.

– И что решили старейшины? – спросил Радх.

Эта мерзавка поставила под угрозу весь табор. Неудивительно, что старейшины собрались так поспешно, да ещё и тайно, иначе девчонки не справлялись бы о Розе.

– Её приговорили к изгнанию, – продолжала Фатха.

Радх снова кивнул. Изгнание из табора было самым суровым наказанием для томалэ, и Роза его заслужила. К тому же щедрое предложение Тали позволяло легко избавиться от неё. А ещё, при этой мысли Радх удивился сам себе, оно давало повод поговорить с Тали и выяснить у него всё о таинственной красавице.

Лепесток 13

Массивные канделябры, протянувшие к потолку белые пальцы свечей, отражались в большом бронзоворамном зеркале, стоящем на столе. В этом же зеркале отражалось чёрное сукно, затягивавшее стол, и лежащую на нём маску с изогнутым клювом. Клюв придавал ей вид устрашающий, но одного взгляды на эту маску, расшитую стеклярусом, было достаточно, чтобы понять, что её владелица обладает в равной мере тонким вкусом и тощим кошельком. Будь она богаче, она позволила бы себе не вороньи перья, а павлиньи с камешками-светлячками. Зеркало отражало и сидевшую за столом женщину. Она относилась к категории дам, чей возраст букашкой в янтаре застыл на тридцати пяти. Морщинки на лбу и около тонких губ свидетельствовали, что нынешнее недовольное выражение лица – не исключение, а правило. Но можно ли быть довольной, если вокруг тебя сплошные идиоты?

Серафина, которую Павел Игнатьин знал как «Мадам», раздражённо стукнула по столу коротким костяным жезлом, который крутила в руках. Жезл был украшен черепом какой-то мелкой пичуги. Чьи-то не слишком умелые руки заляпали его красной, жёлтой и зелёной краской, причём все три цвета состязались между собой за звание самого ядовитого. Мадам купила его в лавке старьёвщика вместе с маской и парочкой других безделушек.

Её раздражала необходимость прибегать к дешёвому фиглярству, но с такими помощниками оно было необходимым.

Помощнички! Серафина презрительно фыркнула, вспомнив, как на глазах у господина Игнатьина налила зелье в миску Шустрого – старого кобеля, едва передвигающего лапы. На следующий день навстречу гостю выбежал молодой пёс, как две капли воды похожий на Шустрого. Потребовалось лишь немного хитрости, чтобы убедить версановца в том, что это Шустрый отведал эликсир молодости. Осталось пообещать угостить эликсиром за помощь

в одном не слишком сложном деле, и Павел Игнатьин был у неё в руках.

Увы, уже спустя несколько дней оказалось, что одного «пряника» ему мало. Пришлось прибегнуть к запугиванию, и устроить целое представление, благо её скромный Дар позволял ей работать с иллюзиями.

Да, она была одарённой. Но судьба посмеялась над Серафиной, одарив талантом гениальной танцовщицы и слабеньким, едва заметным Даром. Не будь у неё Дара, она стала бы звездой императорского балета. Будь у неё Дар сильный, Серафина превзошла бы всех в магии танца. Она блистала бы при императорском дворе, а не прозябала бы в глуши и безвестности. Но, увы, судьба только приоткрыла для неё дверь, позволив издали, одним глазком заглянуть в мир такут – танцующих магинь, лишь ощутить свою сопричастность к нему.

Когда стало очевидным, что Дар её слишком слаб, наставница Аглая, не желая отпускать лучшую из танцовщиц, предложила Серафине остаться в школе, обучать талантливых малышек искусству движения. Но при взгляде на занимающихся девочек, голенастых и порой неуклюжих, похожих на делающих первые шаги жеребят, Серафину начинала терзать зависть, чёрная зависть к Одарённым.

И всё же она почти смирилась со своей ущербностью. Почти. Но тут произошло событие, определившее дальнейшую судьбу Мадам. Тётушка умерла, завещав ей не только поместье, но и Дар, такой же слабенький, как собственный Дар Серафины. Он не приблизил девушку ни на шаг к заветному миру такут, но открыл перед ней путь. Чтобы стать такутой, надо найти того, кто завещает ей свой Дар!

Но оказалось, что Дар можно унаследовать только от кровных родственников, в противном случае наследовалась лишь малая толика Дара. Увы, среди родственников, близких и дальних, желающих завещать оказалось немного, и только среди таких же слабаков, как она сама. Сильные одарённые предпочитали передавать Дар собственным детям или внукам, а то и просто не торопились называть наследника. Но Серафина не сдавалась. И, возненавидев скопом всех несговорчивых родственников, решила взять наследство хитростью, а если придётся, то и силой.

Первой её жертвой стала, точнее должна была стать, четырнадцатилетняя Натали Алтафьева, осиротевшая двоюродная племянница, отданная ей под опеку. Сперва Серафина честно пыталась заниматься с девочкой, обнаружив в ней задатки такуты, но Натали оказалась дерзкой девчонкой, не оценившей искусство изящных движений. Она не заслуживала даже слабенького Дара, не то что сильнейшего, которым обладала.

И Серафина решила унаследовать её Дар. Казалось бы, что тут сложного? Попросить девочку помочь в проведении ритуала, прочитав формулу на тарском языке, языке магов, записанную по-русски. Кто бы мог подумать, что эта маленькая мерзавка понимает тарский? Перед глазами Серафины всплыло лицо Натали, с вызовом завершающей формулу наследования категорическим «наро» [“никогда” Перевод с тарского], переворачивающим значение клятвы. И Дар, который, казалось, уже плыл в руки, был навсегда потерян для Мадам. Следующую попытку она сделала, попытавшись выкрасть трехлетнюю Лиззи. Идея эта появилась у Серафины, когда она, гостя в имении Загряжских, увидела малышку, бегающую в саду вокруг с клюющей носом няньки. Серафине ничего не стоило «подтолкнуть» няньку в сон и незаметно выскользнуть из сада вместе с малышкой. Она усыпила девочку и спрятала её в лесу неподалёку от усадьбы, потратив все магические силы, чтобы защитить ту от грозивших в лесу опасностей и спрятать ото всех.