Цветок фикуса
Шрифт:
С утра Надежда занималась обычным делом – прыгала по телевизионным каналам. Попала на новости и выслушала сообщение о зверском убийстве известной тележурналистки Елены Серебровской. Надежда наморщила лоб, вспоминая, где она слышала эту фамилию. То есть слышала, конечно, и не раз, по телевизору, и видела репортажи, кстати, весьма хлесткие, на злобу дня…
Показали кусочки передач… Ну да, вот она сама – симпатичная молодая женщина, без всякого глянца – ни прически шикарной, ни туалетов немыслимых. Лицо серьезное, умное, голос приятный, а в остальном ничего лишнего – нет ни слишком белозубой улыбки, ни нарочитого загара зимой.
Задушили,
Надежда Николаевна зябко поежилась и переключила на другую программу. Там было все то же самое. И на другом канале тоже. Все сходились на том, что убийство заказное – Серебровская многим успела перейти дорогу.
Надежда зевнула и выключила телевизор.
«Однако странно, – думала она, потихоньку ковыляя на кухню, – теперь у нас каждый ребенок знает, как происходят заказные убийства. Вот Анну Политковскую убили в собственном подъезде выстрелом в упор. Убийца действовал в перчатках, бросил оружие рядом и убежал. Все по схеме, так они и делают. Никто его не видел, и никогда его не найдут. А тут средь бела дня, при всем честном народе… А если бы кто-то случайно вошел в туалет, когда он ее душил? Уж не знаю, как там у них на телевидении, а у нас на работе бабы вечно торчали в туалете – то причесаться, то поправить макияж, то чашку помыть, то петля на колготках спустилась, то еще что-нибудь… С другой стороны, я же не знаю, как жила эта Елена Серебровская, может быть, у нее подъезд и стоянка охраняемые. Тогда, конечно, было удобней ее на студии убить, там народу полно… Опять же и пакет тогда можно объяснить – все же какая-никакая охрана на входе присутствует, с оружием не пропустят, а с обычным пакетом – всегда пожалуйста, мало ли что, может, человек после работы на рынок наладился или еще куда…»
И на миг Надежду вдруг охватило знакомое чувство – легкое жжение в корнях волос. Именно так проявляло себя знаменитое Надеждино любопытство.
Надежда Николаевна всегда была женщиной деятельной и энергичной. Много лет она проработала инженером в научно-исследовательском институте, работой своей была довольна, поскольку окружали ее, за редким исключением, люди интеллигентные, с широким кругозором, а работа позволяла занять голову каким-нибудь важным техническим вопросом. Не то чтобы была она каким-нибудь гениальным конструктором, но для женщины средних лет соображала очень даже неплохо, это признавали все ее коллеги.
Все кончилось после перестройки. То есть кончилось не сразу, а как в старом анекдоте, где хозяин жалел собаку и отрезал ей хвост по частям. (Надежде всегда безумно жалко было собаку.) В ее институте начальство поступало примерно так же. Сначала выгнали молодых мамаш с маленькими детьми и пенсионеров. Старички покорились неизбежной судьбе, мамаши только обрадовались. Потом начальство избавилось от всяких крикунов и горлопанов, а также людей, которые горели на общественной работе. Затем на выход попросили обычных лентяев, бездельников и хронических неудачников. И уже потом, когда все, включая начальство, вздохнули с облегчением и готовы были, ни на что не отвлекаясь, приступить к работе, оказалось, что работы этой нету. И зарплаты тоже.
И тогда из института ушли умные немолодые мужчины (умные и молодые ушли гораздо раньше, еще до многодетных мамочек и свежеиспеченных пенсионеров).
А в самом конце пришел приказ из министерства сократить всех, а институт не то закрыть, не то перепрофилировать.
Таким образом, Надежда Николаевна, интеллигентная женщина средних лет
Надежда Николаевна обожала разгадывать криминальные загадки. По иронии судьбы ее многочисленные знакомые все время попадали в сложные ситуации, в которых не обходилось без криминала. И Надежда всегда оказывалась в нужное время в нужном месте, чтобы с головой влезть в какую-нибудь подозрительную историю. И выйти из нее с победой и без потерь.
Муж Надежды Сан Саныч эту ее склонность очень не одобрял. И даже неоднократно ругался с Надеждой по этому поводу, хотя, как уже говорилось, по натуре был человек на удивление вежливый и спокойный. Он утверждал, что Надежда сама, по собственной воле ищет сомнительных приключений и неприятностей на свою голову. И что это добром не кончится. И что нельзя раз за разом безнаказанно искушать судьбу. И что сколько веревочке ни виться, а кончик будет. И еще много всяких слов на эту тему.
Тысячу раз давала ему Надежда честное-пречестное слово, что больше никогда и нигде, ни под каким видом и ни при каких обстоятельствах она не вмешается ни в одну криминальную историю! Однако по прошествии некоторого времени все начиналось сначала. Всему виной было пресловутое любопытство.
Вот и сейчас, узнав по телевизору про убийство Елены Серебровской, она вдруг почувствовала жжение в корнях волос, ей показалось даже, что волосы зашевелились.
Надежда Николаевна очень удивилась: кто ей эта журналистка? Жалко, конечно, но мало ли людей убивают? С чего это волосы дыбом встали?
Она подошла к зеркалу, и тут же смерть Елены Серебровской выскочила у нее из головы. В зеркале отражалась жуткая, изможденная физиономия под цвет зеленого спортивного костюма. Глаза казались неестественно вылупленными, а щеки, наоборот, глубоко запали. Нос заострился – странно, Надежда думала раньше, что так бывает только у покойников. Впрочем, у нее как раз и вид был соответствующий – краше в гроб кладут.
Впечатление довершали волосы – торчат во все стороны, как у соломенной куклы, на корнях предательски пробивается седина, а сами какие-то пегие.
– Боже мой! – в ужасе вскричала Надежда. – Как я могла допустить такое? И как Саша меня выносит? Я бы на его месте немедленно выбросила меня на помойку! Уже больше месяца я болтаюсь по квартире в таком жутком виде, удивительно, как у него хватило терпения!
Она тут же закашлялась – таким образом ее многострадальный организм напоминал, что он ни в чем не виноват, что его долго травили антибиотиками, не давали дышать свежим воздухом и вообще всячески над ним издевались. И Надежда Николаевна вспомнила, как ей было худо, как не спала она ночами, а потом совершенно ослабела от слоновьей дозы лекарств.
«Хорошо хоть хватило совести убирать на день постель и не шляться по квартире в халате и ночной рубашке! – подумала она. – Но этот ужасный помятый костюм я сегодня же выброшу!»
Немедленно в парикмахерскую, решила Надежда Николаевна, иначе она просто выдерет с корнем это безобразие, что у нее на голове. Однако врачи строго-настрого запретили ей выходить из дома в слякоть и сырость.
– И что, – сказала Надежда появившемуся в прихожей коту Бейсику, – мне теперь ждать до лета? Ну уж нет, закутаюсь как-нибудь, салон-то рядом, а ты меня не выдавай.