Цветок камнеломки

Шуваев Александр

Потом - воистину можно объяснить все, что угодно, и почти все, за редким исключением, версии будут правильными, а как глянешь, так и не возьмешь в толк: почему ГАЗ - устоял, превратившись в выполняющий заказы автомат функционального класса, этак, вэ-плюс, управляемый стабилизированным по особой процедуре и троекратно повторенным "УС-25", поставляющим изделия класса "А", - дружественным народам и армиям дружественных народов, а изделия класса "Б" - всякого рода лентяям, тупицам, юродивым, нерадивым, безруким, безмозглым и родимой Советской Армии, а с ВАЗ-ом - такое? Почему "ЗиЛ" - исчез, как пузырь на воде, без следа, сожаления и даже какого-нибудь особенного запаха, а ижевский завод - стал одной из мощнейших баз Ювелиров, а главное, - массы всякого

рода ювелирствующих? Прозевав старт, ВАЗ некоторое время существовал так, как будто ничего не происходит, но уже при десяти-одиннадцати баллах понятие сейсмостойкости становится довольно-таки условным, и в один прекрасный день были просто-напросто отрезаны поставки сырья и комплектующих. Это - не страшно, это бывало и в других местах, но тут сильные семьи как-то подрастерялись, а сообразив, - страшно и как-то бестолково подрались, пустив друг другу обильную кровь, потом - договорились полюбовно, но было уже поздно, потому что тут уже был Данияль.

На ближних подступах к серым, запущенным развалинам завода не было ни травинки, и здешнюю почву нельзя было назвать ни песком, ни глиной, ни тем более землей: совершенно безжизненная субстанция больше всего напоминала смесь толченого шлака - с цементом, но выглядела заметно погаже. На исполинском, до горизонта пустыре медленно, тяжеловесно разъезжались попарно десятка два неимоверно массивных колесниц, тускло отблескивающих серым камнем. Громадные барабаны наверху непонятных сооружений медленно вращались, разматывая толстую ленту шириной метров в двадцать пять. Неимоверной ширины и тяжести колеса неторопливо и уверенно подминали почву, пока расстояние не достигало метров пятисот-шестисот, а лента, - расположенная чуть наклонно и висевшая на высоте трехэтажного дома, - не натягивалась, образуя идеально ровную плоскость. Поворачивая, он успел заметить, как каменные цилиндры колес - стопорятся, а из механизма выдвигаются, упираясь в грунт, углубляясь в него, тяжелые наклонные опоры. Кто-то прямо на его глазах взял, - да и укрыл наклонной кровлей десятка два гектаров здешнего пустыря.

–  Взлетные полосы, - деликатно указала полусогнутым от смущения пальчиком провожавшая его сквозь посты и кордоны Наташа, на которую его манеры произвели глубочайшее впечатление, - тока чтой-то больно много… Поворачивай, почти што пришли что ль.

–  Нет, ты подзырь устойчиво, - это ж не глюк, - задумчиво сказал он подруге, явившейся в заряженный цех в сопровождении какого-то светловолосого и белозубого дедули лет тридцати семи - тридцати восьми, потом склонил голову, посмотрел под другим углом и подтвердил, - нет, никакой не глюк, отвечаю.

–  И… и что, Дань?

–  А то, - рявкнул он, выкатывая глаза, - что не себешный, не глюк, а отуль колышется, так каким сквозом облик-то придуло? А?! Не знаешь?!

На Майкла он не глядел, как будто того уже не существовало. Вообще по ряду особенностей поведения был отчетливо виден богатый опыт обращения с глюками и обликами, к ним приравненными.

То, что он не отреагировал на недопустимо-фамильярное "Дань", запущенное ей в качестве пробного шара, было чуть ли не хуже всего. Она описалась бы прямо здесь, если б было чем. Помимо всего прочего, это могло бы оказаться наилучшим выходом. Но, за неимением гербовой… все равно надо было чего-то говорить и делать.

–  Ну, - ухмыльнулась она в стиле умственно отсталой людоедки для усиления эффекта шмыгнув носом, - уж очень просился. Духу не хватило отказать. Так че? Пришел, глянул, - так ведь уходить-то ему не обязательно?

–  Умная? А если при ем глаз? Бо просто бецал гремучий, а сам он - фаршированный?

–  Да нет, - она увлеченно махнула рукой, - он вообще, если хочешь знать, - иностранец.

–  Хо!
– Бейбарс хлопнул себя по бедрам.
– Так он же мой близнец. То-то, гля, - фотка с моей фамильной анналы. Что от бабушки Фирузы. Дудка какая-нибудь особенная?

–  Да откуда же, - как-то

растерянно проговорила она, разводя руками, - знать-то?

–  Это не он - глюк, - задумчиво проговорил Бейбарс, - это, наверное, ты - глюк. Морочило подменное, а не Ташка. Та б - провентилировала такую вескую статью, - хер на отруб. А тя - не, не признаю, тока сперва обзырился.
– Он развел руками.
– Косяк стесался. Так, по всему, и я не прав.

–  Да я это! Я! За него Мишка Тюмень просил. За руку привел, вместе с этим своим…

–  А печать?

–  Вот, - Майкл подал незамысловатый конверт без всякой печати и марки, - сказал, чтоб из рук в руки…

С первого же взгляда, в тот же миг, когда Майкл в первый раз узрел великолепную персону Бейбарса, ему тут же как-то сами собой, без малейшей натуги вспомнились все классические труды по приматологии, которые ему только довелось читать. С необыкновенной ясностью. В мельчайших подробностях. С практическими выводами, которые сложились без всяких усилий прямо сейчас. И с тем, что было воспоминанием, важной подробностью и практическим приложением одновременно: Ни В Коем Случае Не Смотреть Вожаку В Глаза. И только теперь, когда таковой погрузился в чтение, напоказ шевеля губами, поскольку по его мнению Вождь просто не имел права быть шибко грамотным, и, тем самым, вроде бы как дал разрешение к лицезрению, Майкл исподтишка вгляделся в его расписное лицо. Татуировка на лице Бейбарса отливала металлом, причем превалировали тут цвета густо-синий, изумрудно-зеленый и Вороненой Стали. Кисти рук и пальцы отблескивали тем же густо-синим и серо-стальным. Трудно сказать, какого именно эффекта предполагалось добиться в результате, но что-то такое, безусловно, получилось: нечто среднее между физиономией гигантского насекомого, - вроде сверчка или богомола, - и ликом злобного робота из дрянного фантастического фильма пятидесятых годов. Выпущенного в Голливуде специально для дрянных подростков.

–  Богато, - констатировал Данияль, пробежав глазами содержимое, - и, не кривя, - шибко кстати. Вот кру-упочку, - он показал на ногте размер, примерно, средней вши, которую предстоит щелкнуть, - бы пораньше. Без чистых много чего закривить пришлось… Эй, эй, берегись там!!!

Вопль несколько запоздал, но все равно пронесло: кусок изъеденного, превращенного в Бог знает какую субстанцию бетона рухнул метрах в трех позади девицы, и разлетелся в мельчайшую пыль, как это бывает с особого рода рыхлым песчаником.

–  Иссякаем, - пожаловался Бейбарс, - еще на раз в полную силу - хватит, а потом - все.

Майкл задумчиво поглядел вверх, где на глазах таяли и бесследно исчезали металлические конструкции потолка.

–  А вам-то как здесь - не безопасно?

–  Ништяк. Я тут кормлюсь, о, бл…

Он действительно не договорил последнего слова, невзирая на его потенциальную краткость, потому что пол под задниками его мягких чувяков начал медленно проседать, так что время осталось только на то, чтоб перепрыгнуть вперед, туда, где было потверже.

–  Увело, - сказал он, - дальше, чем раскидывали. Наверное - с армой псятина какая-нибудь… Слушай, - ты и в правду интурист? Больно по-русски чисто чешешь.

–  Мама русская. Но мне, вообще-то, - по барабану. Любой язык - за два месяца, лишь было б с кем… беседовать.
– По ходу дела он перешел на татарский, несколько не такой, какой был принят тут, но Данияль - понял.
– Но все-таки сдается мне, что отсюда пора уходить. Очень скоро просто не будет никакого "здесь".

Гигантские стекла, вместо того, чтобы выпасть из исчезнувших переплетов, противоестественно изогнувшись зависли на еще уцелевших балках, и теперь таяли, как леденец в бурлящем кипятке. Около трети пола провалились окончательно, бетонный прах обрушился в открывшийся провал, где в тяжелой, темной жиже что-то сложно и омерзительно копошилось, а от жирно блестящей поверхности ее валил пар. Провал распространялся неравномерно, двигаясь сравнительно узким фронтом: вероятно там проходили трубы, кабели и тому подобное.