Цветок камнеломки

Шуваев Александр

–  Боюсь, мсье, вам было бы весьма затруднительно предъявить к опротестованию ваши векселя.

–  Ага. Сначала слегка, очень цивилизованно косим под наивного лицеиста, а потом тут же, без переходов, но столь же цивилизованно начинаем хамить. По той причине только, что уверены, - вам ничего не будет.

–  Не вижу, - каким образом? Я не выполнил приблизительно ни единого задания за все эти годы, а кроме того - ни единого дня не находился на государственной службе. Вам нечего инкриминировать мне, господа.

–  Да?
– Промурлыкал

гость.
– А если мы, приложив расписку, расскажем другое? И - обоснуем? Кому поверят, вам - или нам? Мы свалим на вас все, что добыли во Франции, а также то, чего во Франции добыть не смогли, и получили весьма… окольным путем.

–  А ведь я могу позвонить в Бюро прямо сейчас. Сомневаюсь, что вы успеете добраться до своей берлоги. Вы отяжелели, растренировались и потеряли форму, старина.

–  А вот таким образом шутить я вам не рекомендую категорически. Весьма и весьма настоятельно. Я не знаю ничего, кроме того, что мне положено знать, так что это ваше Бюро не выяснит ничего интересного, а вот вами оно заинтересуется. Немедленно. У Бюро, как у всех Бюро на свете, исключительно недоверчивый нрав, утомительная, въедливая метода общения и высокая мера злопамятности. Но… мне меньше всего хотелось бы угрожать или как-то давить, и чрезвычайно приятно, что обстоятельства дела это позволяют.

–  Ха, я уже убе…

–  Минутку, - Незваный Гость поднял руку, - будьте любезны не перебивать. Вот скажите, почему, по какой причине вам вообще не хочется нам помочь? Я имею ввиду - наиболее общие основания?

–  Мой Бог! Вот это вопрос!

–  Нет, в самом деле? Боитесь связываться?

–  И это - тоже. Но, кроме того, я, как видите, несколько повзрослел и более не считаю измену своей стране очень… очень похвальным занятием.

–  О-о-о, месье, оказывается, патриот?
– Голос его звучал даже не слишком насмешливо.
– То есть, говоря иными словами, вам неприятна мысль о том, что вы можете принести вред своей стране и претит сотрудничество с ее врагами?

–  Не философствуйте. Противнее философствующего шпиона только философствующий алкоголик.

–  Вы забыли про философствующего следователя. Зря, между прочим, забыли. Нет, вы ответьте. Это, видите ли, входит в мои инструкции. Мы вам сильно не нравимся?

–  Да. Вы мне не нравитесь.

–  Я не буду вспоминать даже, - опять-таки в соответствии с данными мне инструкциями, - что против денег наших вы никогда не возражали. Я просто-напросто уполномочен сообщить вам, что в данном случае никаким интересам Прекрасной Франции не будет нанесено никакого вреда.

–  О, да!
– Саркастически воскликнул предприниматель.
– Разумеется, сплошное благо!

–  Как ни удивительно, но обстоятельства складываются именно таким образом, правда, не скрою, это произошло совершенно случайно. Нам не нужны никакие сведения военного, технического, политического или коммерческого характера. Более того, - нас не интересует никакая информация. Не предполагается также какое-либо

воздействие на ситуацию во Франции или в области ее жизненных интересов. И, тем более, не планируется никаких диверсий.

–  О, разумеется! Чисто благотворительная акция.

–  Нет, - гость пожал плечами, - не благотворительная. Но и против каких-либо интересов Франции она тоже не направлена.

–  Тогда позвольте поинтересоваться, почему таким безобидным и благим делом занимается ваше уважаемое ведомство?

Незваный Гость поднял брови в несколько преувеличенном удивлении:

–  Какое ведомство? О чем вы, мсье? Я, вообще говоря, просто-напросто работник консульства и в данный момент не занимаюсь деятельностью, которая может быть осуждена по какому-либо французскому закону.

–  Хорошо, - с подчеркнутым терпением проговорил хозяин, - почему именно ведомство, с которым я в свое время имел неосторожность заключить договор. Где здесь дьявольские рога?

–  Предрассудки, - непонятно ответил гость, - предрассудки и предубеждение. На этот раз чистой воды, совершенно непонятное предубеждение против нашей страны. А нам всего-то и нужно разместить заказ на одну работу. Мы бы с удовольствием заплатили бы за ее выполнение хорошие деньги, мсье. Очень хорошие деньги, но… Не что иное, как предубеждение.

–  И какого характера работа?

–  Вычисления чрезвычайно большого объема и такой структуры, которая не позволяет обойтись мощностью вычислительного устройства меньшей определенного порога.

–  Военные расчеты, разумеется?

–  Я мог бы нахамить и сказать, что это не ваше дело, но в данном исключительном случае я уполномочен дать заверения, что вычисления носят характер исключительно невоенный и с разработкой военной техники не связанный. Во всяком случае, - непосредственно. И это - правда.

–  Только не говорите мне…

–  Увы! Дело обстоит именно так.

–  Речь идет о миллиарде операций?

–  Совершенно верно.

–  И точно так же совершенно невозможно.

–  Придется постараться.

–  Это угроза?

–  Как вам будет угодно. Но, во всяком случае, - не только угроза.

–  Вы намекаете на то, что мне положена моя морковка?

–  Вам и… тем, кто согласится помочь.

–  Не могу сказать, чтобы прежде вы проявляли какую-нибудь исключительную щедрость.

–  Мы не давали слишком много, но вы не будете спорить, что мы давали каждый раз достаточно. То, чего по-настоящему не хватало. И еще - вовремя. Не говоря уж об услугах, которые бывали подороже любых денег… Нет-нет, вы вспомните, вспомните!

–  И все совершенно бескорыстно.

–  Да, то, что вы перестали фабриковать туалетную воду, и перешли на инфузорную землю - сначала, а потом на особо-чистые вообще - потом, мы считали, да, расчитывали, что это некогда может оказаться… соответствующим нашим интересам. Но ведь и вашим интересам тоже, мсье Груши… Кстати, - хорошо еще, что не Даву…