Цветок на камнях
Шрифт:
Мастер презрительно фыркнул.
— Маро, твоя Элена не дотягивает по уровню, — сообщил он строго. — Она может быть хоть сто раз славной. И еще тысячу раз сироткой…
— Мы должны ей помочь, — перебила Маро. — У нее с Дарсом такие чувства, а отец мальчика не допустит, чтобы наследник семьи Арк женился на девочке нынешнего статуса Элены.
— Маро, — добавив стали в голос, сказал мастер Лир. — Арк против этого брака не из-за статуса твоей ненаглядной Элены. Он просто видит, что Дарс влюбился в пустышку. Это ты придумала Элене талант. Но где,
— Ты не прав! — взвыла Маро. — Она талантлива. Просто у нее не так много сил на реализацию. Зато она много придумывает. Смотри.
На стол перед мастером плюхнулась толстенькая тетрадь, из которой во все стороны торчали страницы.
— Это ее записи, — пояснила женщина. — Она умная. Она много придумывает! Именно такие и должны быть во главе мастерской. Посмотри, у нее полно идей. И она отлично знает теорию. Экспериментирует.
Мастер неторопливо взял тетрадь в руки и пролистал страницы, выхватывая взглядом многочисленные схемы и пометки на полях, как вдруг заметил нарисованную в углу рожицу. Дернулся, как от удара. Перелистал еще раз, всмотрелся и глубоко вздохнул.
— Видишь?
— Маро, ты… ты вообще понимаешь? — очень тихо спросил маг.
— Она талант, — повторила женщина.
— Ты вот это видишь? — спросил мастер Лир, ткнув в рожицу.
Маро покосилась на рисунок и лишь плечами пожала. Мастер зло прошипел ругательство, подскочил к окну, распахнул его и рявкнул:
— Жак, зайди ко мне.
Маро недовольно зашипела, но не сбежала, лишь встала и отошла, не желая и близко подходить к своему мужу.
— Отец?
Через минуту в мастерскую вошел высокий худой блондин. На фоне элегантной ухоженной Маро он казался почти оборванцем. Одежда Жака была заляпана цветными пятнами, а запах мог свалить с ног неподготовленного человека. Но в пределах Золотой мастерской все знали, что знаменитый художник за работой выглядел именно так.
— Посмотри.
Жак покосился на супругу, но быстро совладал с собой и, обойдя стол, взглянул на тетрадный разворот.
— Литин… — глухо прошептал он.
— Именно, — кивнул мастер Лир.
— О чем вы? — непонимающе нахмурилась Маро.
— Литин постоянно рисовала эту рожицу, — ответил ей мастер.
— Глупости, — отмахнулась женщина. — Ну есть в тетрадке какой-то рисунок. Что с того?
— Глупости? — вскипел Жак. — Тебе никогда не было дела до дочери.
— Мне было до нее дело! — взвыла Маро. — Она ведь моя дочь!
— Не мели чушь! — рассвирепел художник. — Ты никогда ею не занималась. Только и мнила себя знаменитым мастером-ремесленником. А после каждой ссоры обещала, что займешься ребенком. Ты не знала, что Литин любит, что ненавидит. Ты!..
— Заткнись! — взвизгнула Маро. — Ты все придумал.
— Не придумал, — спокойно глядя на дочь, сказал мастер Лир. — Если ты считаешь, что
— Да что в ней такого особенного? — возмутилась Маро. — Какие-то каракули.
— В тот день на Литин едва не напал соседский пес, и лекарь нарисовал зубастую рожицу на повязке, чтобы развеселить нашу дочь и заверить, что все хорошо и не нужно плакать. С тех пор она всегда рисовала этот знак, когда была чем-то расстроена.
— Это просто похожий рисунок, — обиженно прошипела женщина.
— Нет, — покачал головой мастер Лир. — Я уверен, что это нарисовала Литин, а раз так, то я хочу знать, где твоя Элена взяла эту тетрадку.
— Это тетрадь Элены.
— Нет, я уверен, что нет, — покачал головой старый маг. — И значит… она украла ее. И ни одна из записей ей не принадлежит.
– 14-
Дэн знал, чем пугать. Покинув Золотую мастерскую, мы направились в самый центр города, где среди высоких каштанов прятался самый элегантный ресторан из тех, которые я когда-либо видела. Внутри было так торжественно и тихо, что я тут же ощутила себя чужачкой.
— Да, наказание! — стараясь выглядеть уверенно, усмехнулась я. — Ты отлично знаешь ремесленников. Нам чужда подобная обстановка.
— Но здесь все равно очень вкусно кормят, — усмехнулся молодой человек, увлекая меня за угловой столик и не обращая внимания на вытянувшиеся лица официантов.
Да уж! Для такого места меня нужно было замочить в пене, оттереть щелоком и после этого с ног до головы укутать в шелк и обвешать золотом. А я — просто девушка, в простом платье и с очень неказистыми украшениями, пусть те и являются артефактами.
— Точно? — с сомнением спросила я, опускаясь в кресло, обивка которого стоила раз в десять дороже всего моего наряда.
— Точно, — усмехнулся Дэн.
Я с тревогой приняла меню у официанта, который, признав Дэна, взял себя в руки. Ценник мгновенно убедил меня в том, что есть я совершенно не хочу.
— Я плачу, — предупреждая мою попытку удрать, сказал маг, не отрывая взгляда от вощеных листочков с перечнем блюд.
Вздохнув, я принялась с сомнением просматривать блюда, ища хоть что-то, что не пробуждало моего внутреннего скрягу.
— Хм… — пробормотала я себе под нос. — Белый мягкопанцирный краб?
— Что? — удивился Дэн. — Не знаешь, что это?
— Да нет, как раз знаю, — отозвалась я. — И очень люблю.
Дэн странно на меня покосился.
— Что? — прошипела я.
— Обычно это блюдо заказывают только мужчины, — пояснил он. — Порция огромная, блюдо острое, есть нужно руками.
Я покивала, чувствуя, что рот уже наполняется слюной.
— И что с того?
— Нет, — Дэн улыбнулся. — Ничего.
Через полчаса передо мной поставили огромное блюдо с маленькими крабами, обжаренными до хрустящей корочки, сверху их покрывал густой темный соус, поблескивая на панцирях.